сколько смущала его. В своих письмах Ливингстон даже отвергает возможность предположения, будто он ищет этой славы. «Я миссионер душой и телом, – пишет он отцу. – Бог послал на землю Своего Сына, который был миссионером и врачом, и я желал бы идти по Его следам, насколько достанет моих сил; в этом служении я надеюсь жить и в нем хотел бы умереть». В то время у него возникла и другая великая идея – уничтожение торговли невольниками путем открытия сообщения с морем внутренних стран Африки, чтобы обитатели последних могли выменивать европейские товары на местные произведения вместо живых людей.
Ливингстон нашел Колобенг покинутым баквена. Голландские колонисты напали на них, угнали скот и увели у Сечеле детей: они мстили ему за преданность английскому миссионеру. Как ни тяжело было Ливингстону покидать баквена, среди которых ему пришлось прожить так долго, но ввиду дальнейших намерений он считал это необходимым. Миссионер поехал сперва в Куруман и оттуда в Капштадт. Денежные затруднения его были так велики, что он не мог сшить себе нового платья взамен давно износившегося в течение одиннадцатилетних переездов. И на этот раз его выручил «лучший друг, какой у него когда-либо был в Африке», Освелл. Тому стоило, однако, большого труда уговорить его принять часть денег, полученных от продажи слоновых клыков, добытых им на охоте во время поездок с Ливингстоном. В то время англичане, вели войну с кафрами, и сочувствие, открыто высказываемое Ливингстоном притесняемым дикарям, навлекало на него неудовольствие администрации, обвинявшей всех миссионеров, заступавшихся за дикарей, в недостатке патриотизма. Ливингстон решился наконец отправить жену и детей в Англию. В письме к директорам миссионерского общества он объясняет, что решается отдать дело воспитания своих детей в чужие руки, не желая, чтобы они были людьми без родины, какими должны быть дети миссионера, не пользующегося сочувствием и поддержкой своих соотечественников…
Семья его уехала из Капштадта 23 апреля 1852 года. Он должен был пробыть еще два месяца в Капштадте, преодолевая всевозможные препятствия со стороны администрации, отказывавшей ему даже в продаже пороха и свинца. Это время он употребил на то, чтобы избавиться от опухоли на шее, давно уже мучившей его, и на изучение приемов определения широты и долготы под руководством астронома Маклира. Лишь 8 июня оставил он Капштадт, причем мог достать для своей поездки только тощих и изнуренных быков, хотя поклажа его была значительна вследствие множества посылок, которые надавали ему для попутных городов и станций; поэтому он достиг Курумана лишь в самом конце августа, но был задержан там поломкой колеса. Однако это промедление спасло ему жизнь. Если бы он еще в августе попал в Колобенг, то не избежал бы яростного нападения враждебных ему буров, в его отсутствие разграбивших его дом; все, что было ценного, они унесли с собою, а остальное переломали или перебили. Ливингстон был теперь лишен всего своего имущества, но он высказывал