храбрости – или безумия? – я без стука распахнула дверь кабинета и вошла внутрь.
Два пары глаз – Селима и его дедушки – резко обратились ко мне. На их лицах отразилось крайнее удивление, граничащее с шоком. Селим буквально окаменел, его лицо сейчас ничего не выражало, но глаза были неестественно широко раскрыты. Демир-старший, напротив, мгновенно собрался. Он прищурился, его взгляд, острый, как клинок самурая, пронзил меня насквозь.
Прежде чем кто-то из них успел что-то сказать, я, собрав всю свою смелость и наглость, изобразила на лице самую сладкую и невинную улыбку, на какую только была способна. Подойдя к Селиму, я обняла его за руку, быстро поцеловала его в щеку и произнесла, стараясь, чтобы мой голос звучал нежно и заботливо:
– Прости, милый, не хотела вам мешать. Только сказать, что вернулась, и напомнить, что через десять минут у тебя важный видеозвонок с партнёрами из России. Они, кажется, очень не любят, когда их заставляют ждать.
Селим медленно перевёл на меня взгляд. В его тёмных, усталых глазах я не увидела ровным счётом ничего. Ни вопроса, ни удивления, ни даже тени замешательства. Только эта проклятая пустота. Как будто я смотрела в глубокий колодец, на дне которого не было ни отблеска света, ни малейшего признака жизни. На долю секунды меня пронзил озноб – неприятное, тревожное чувство, словно я сделала что-то непоправимое.
Что я делаю? Боже, какая же я глупая! А что, если у него есть девушка? Какое право я имею вмешиваться в его жизнь? Вот же идиотка, полезла со своей гиперопекой! Зачем, зачем я это сделала?
Горькая, обжигающая волна самобичевания захлестнула меня, грозясь утащить на дно собственных страхов и неуверенности.
Меня занесло, и слишком далеко. Я спроецировала на Селима свои глубоко запрятанные страхи и нерешённые проблемы. Увидела в нём жертву обстоятельств там, где её, возможно, и не было. Мне захотелось спасти его не только из-за сочувствия, но и из-за отчаянной, почти маниакальной потребности исправить собственные прошлые ошибки, залечить старые раны, которые до сих пор кровоточили где-то глубоко внутри.
Идиотка, точно идиотка! Но пути назад уже нет. Придётся играть до конца, блефовать, импровизировать, делать всё, чтобы эта безумная авантюра не обернулась катастрофой.
Я заставила себя улыбнуться, натянула на лицо маску беззаботности, изо всех сил стараясь, чтобы это выглядело естественно. Едва заметно подмигнула Селиму, отчаянно надеясь, что он поймёт, и безмолвно передавая ему:
«Подыграй мне. Я же для тебя всё это делаю».
Демир моргнул, но выражение его лица не изменилось.
Он походу не понял моего намёка…
Первым из ступора вышел дедушка Селима. Ахмет, наконец, оторвал от меня свой изучающий, пронизывающий насквозь взгляд и, повернувшись к внуку, с явным любопытством и нескрываемым интересом спросил:
– Селим, а это что за ангел? Не представишь нас? Я, признаться, совершенно растерян. Ты никогда не говорил, что у тебя есть… такая… очаровательная спутница.
Его