эту пытку. Принес другую- кожаный ремень, и начал с диким остервенением стегать меня по ногам, чтоб я думала, прежде чем что-то совершить плохое. Бляшка от ремня отпечаталась на ногах. Мгновенно расползлись гематомы на бедрах. Я кричала до хрипоты, пока на визг и крик не прибежала наша соседка, баба Зина меня спасла. Мама стояла в комнате, и молча, наблюдала на это зверство. У нее всегда каменное выражение лица, она всегда выключенная из ситуации, соучастница жестокого отца.
Туся подняла юбку, и показала мне свои ноги. Я ахнула от ужасающего вида кровоподтеков и синяков. Ноги были фиолетовые, как она пришла на них. Я не могла на это смотреть, и разревелась. Вот что окончательно добило Наташу, так то, что мама все знает, но самоустраняется. После всего произошедшего, спокойно идет готовить ужин на кухню. Потом зовет ее ужинать, и удивляется, что та не пришла.
Это не первый раз ей влетает от отца. У него всегда находится веская причина, чтобы ее ударить. Мама ей сказала: « Ты же добрая девочка, прости его, это же твой родной папа».
Наташа, считает, что ее растят для обслуживания родителей. Она должна делать только их пожелания, наплевав на себя. Малейшая провинность, по мнению отца, достойна наказания. Шаг вправо или влево – расстрел.
Она убежала ко мне, так как не могла находиться с ними рядом. Было обидно, и противно. После этого случая она получила от мальчиков кличку Тигрица, из-за полос на теле. Но, домой все равно надо возвращаться, хотя душа сопротивляется всеми силами. Я поняла, что в каждой избушке свои погремушки.
На перемене мне было скучно, и я прочитала на школьном стенде листок, там мелким шрифтом была напечатана Конвенция о правах ребенка. И вот тут я узнала, что у детей есть не только обязанности, но и права. Право на жизнь, безопасность, на уход и заботу. Вот это открытие. Это разве так должно быть написано. Только крупным шрифтом, чтоб дети знали об этом, и боролись с жестокостью в своих семьях и злыми учителями. Зная, что есть закон, который их защитит.
Когда я проводила ее до дома, села на лавочку возле подъезда, и подумала вот о чем. Зачем нам урок математики, где все отбывают срок в течение 40 минут, и подвергаются публичному унижению. Зачем урок ОБЖ, который ведет старая дева Лидия Ивановна. Она всегда рассказывает, какая она умная, сколько прочитала книг. Ее жилище занимают энциклопедии и научные журналы, и кошки. Дает она один процент знаний по своему предмету. Потом полчаса рассказывает, как она готовит им желе из куриных шеек, как вычесывает им колтуны из шерсти. Как вытаскивает самоотверженно им кости из пасти. Спасает мир. И не приведи бог, ее перебить.
Она взорвется, выпустить весь яд, а потом будет бойкотировать того кто ей перечит. Потому что ученик, не соответствовал каким – то стандартам или ее личным предпочтениям. По ее мнению мы должны сидеть как статуи, желательно не дышать, молчать, и смотреть с благоговением на нее. Старая, дотошная, эгоистичная дама, которая повышает голос на детей, бьет указкой по пальцам, и знает о своей безнаказанности.
В седьмом