дело, что сейчас он мог двинуть зуботычину просто по широте своей души. Больно, неприятно, относительно безопасно.
Но монолог ему закончить было не суждено – дверь, ведущая на крышу, открылась и оттуда вынырнуло три хари, своим видом выражающих готовность учинить над кем-нибудь расправу. Правда увидев, что нас больше, владельцы харь остановились и стали злобно переминаться с ноги на ногу. Тот, на роже которого при должном старании можно было разглядеть тень осознания себя в этом мире, заговорил, резко и рвано.
– 4то т@кое? Че2о кид@ем? Проблеwы иwеются?
Все, включая меня, приготовились к драке. Но Доржи этот вариант не устраивал.
– Эй, дру2, про6ле/\/\ нет. ДрYг, хочешb – говор&, хочешь – уход&, – Доржи говорил на амтрунийском без каких-либо устройств, но с заметным акцентом.
У местных на лицах растекалась неуверенность. Спустя пару секунд после реплики нашего переговорщика они развернулись и свалили. Флюгер разочарованно вздохнул и с грустью в голосе обратился к Доржи:
– Когда начал по-тутошнему балакать? Родился здесь, что ли?
– Мимо. Выучил. Архетипов самых распространённых языков примерно с десяток. Знаешь их – знаешь наполовину почти любой язык.
– Врёшь ведь, говнюк, врёшь, – сказал Гнидой.
– Не совсем. Насчёт архетипов – чистейшая правда.
– Раньше тебе месяц на такое требовался.
– А с мозговыми имплантами – пара дней.
– Железки чёртовы. – Капитан был недоволен. – Понапихали в себя… Когда успел?
– В тот же день, когда Ян себе ногу ставил.
Все затихли. Чьё-то молчание было сытым и удовлетворённым. У кого-то на лице было сожаление. К последним относился и капитан, правда, я не понимал почему. Из-за не случившейся драки? Вряд ли. Он не являлся любителем мордобоя с кем попало – это привлекало ненужное внимание. Но если касаться темы драк, то я уверен, что у Бубнова с десяток подлых трюков в запасе. И то, что мне о них неизвестно, не значит ровным счётом ничего. Я вот тоже никому не сообщаю о ноже в ботинке. Так и капитан – этот человек готов ко всему. В бесчестном бою, я уверен, он сразит и Флюгера, и Гнидого, и даже Двадцатку, если та будет без шлема.
Тем временем мясо закончилось, как и моё желание находиться на этой открытой всем ветрам крыше. Хотелось прямо сейчас пойти спать, желательно в течение часов пятнадцати. Я направился к спуску с крыши, обращаясь ко всем присутствующим:
– Я спать. Кто разбудит – того возненавижу всей душой.
Поскольку в ближайшие пару дней не предвиделось совершенно ничего, я без зазрения совести создал у себя в голове план из двух пунктов. Первый – выспаться и поесть. Второй – наесться и поспать.
Глава тринадцатая. Суть необдуманности
Спустя ещё один день бездействия Бубнов объявил, что всё в ажуре и можно навсегда свалить из этой воняющей мочой ночлежки. Проснувшись утром в полном одиночестве, я покинул комнату и направился в соседний квартал, где вчера приметил одну забегаловку.
Собравшись сытно