– купец Шальхаузер – согласился на его условия. В итоге за три недели Маруцци удалось достать полмиллиона флоринов. Впоследствии стали известны подробности сделки: сумма векселей равнялась 900 тысячам флоринов, деньги следовало получить в течение трех месяцев, из расчета 300 тысяч флоринов в месяц. Поручителями в сделке были банкирские дома Лондона, Парижа, Амстердама, Вены и Ливорно, гарантировавшие означенную сумму денег. Начало денежной операции было положено курьерским сообщением из Петербурга, в котором одобрялись действия русского поверенного в итальянских государствах[990].
Учитывая все вышесказанное, становится понятным скептицизм Екатерины II в адрес венецианцев, например, в ее письме Вольтеру от 9 августа 1770 г.: «С трудом гг. Венецианцы создадут что-либо великое: они слишком мудрят; они умствуют, когда нужно бы действовать; я согласна с вами, милостивый государь, что долго им не найти случая более благоприятного для возвращения того, что они потеряли»[991].
Злоключения Маруцци однако продолжались и позже. В сентябре 1771 г. Маруцци оказался замешан в следующую историю. Он получил из-за пределов Венецианской республики несколько драгоценных камней, немедленно конфискованных у него властями, поскольку они были выработаны за границей и оценивались как контрабанда. Тринадцать дней спустя после конфискации Маруцци запросил возврата камней, на что «Collegio dei Savi» отвечал отказом, мотивируя свое решение тем, что вердикт о конфискации был уже вынесен. Маруцци оспорил и эту резолюцию. Находясь в весьма деликатном положении, секретарь «Collegio» Дзулиан предложил Сенату решительно отказать Маруцци и на этот раз. Однако влиятельный венецианский политик Андреа Трон высказался против такой меры. С точки зрения права, утверждал Трон, ответ «Collegio» Маруцци был справедливым и логичным, более того, наглость этого «назойливого дипломатического насекомого» («molesto Insetto Diplomatico»), не знающего, как следует обращаться с государями, заслуживала решительного отпора. Однако, высказав эту мысль, Трон заметил, что прежде чем принять окончательное решение, следовало бы вспомнить о патенте, в котором определялись права русского поверенного. Если принять во внимание не его самого, но его статус, то было бы разумно вернуть драгоценные камни Маруцци. Нельзя забывать о том, что Маруцци до сих пор был полезным для петербургского двора инструментом и что Петербург, в силу преимуществ, если не престижа, мог отрицательно посмотреть на репрессии в адрес своего дипломата. Наконец, в настоящих обстоятельствах невозможно было похвалить политика в Венеции, который советовал из-за пустяка, хоть и справедливого, давать повод к пусть отдаленным смутам в гармоничных отношениях Республики и России, бесспорной хозяйки навигации в Архипелаге, которой к тому же нужны порты и припасы ввиду приближающейся зимы. Оппонент Трона Дзулиан, несмотря на представленные аргументы, продолжал настаивать на своей правоте: оскорбление, нанесенное требованиями Маруцци республике, с его точки зрения, было слишком велико. Он возражал Трону, что из-за