жил барон, он спецсигнал,
То есть телеграф изобретал.
Потом открыли кабаре,
Где в артистической среде
Встречались модные поэты,
Травили дерзкие куплеты.
Летели рифмы в потолок,
Когда читал «Двенадцать» Блок.
И в наши дни гостям дом рад,
Вели в нём съёмки фильма «Брат».
Создатель дома не забыт,
Его талант украсил вид.
Аркадой, фризами своими
Увековечен Адамини.
На площадь смотрит свысока
Спас-на-Крови. Издалека
Пейзаж пестрит и золотит,
Цветной игрушкою стоит.
С пятью нарядными главами
И золотыми куполами,
Под синим крапчатым шатром,
С двумя крыльцами теремком.
Кокошники одели окна,
Наличники обшили стёкла.
Как в разноцветных лоскутах,
На звоннице стена в гербах.
Храм, словно бисером расшит,
Весь сплошь мозаикой покрыт.
Палитрой ярких красок льёт
И каменным цветком цветёт.
Внутри по мраморным коврам —
Геометрическим полам
Экскурсовод туристов водит,
К иконостасу их подводит.
В нём ювелирная резьба
Связала мрамор в кружева.
Восторгом взгляды застывают,
В ажуре камня утопают.
Музей мозаики тот храм,
И каждый сантиметр там
Кусочком смальтовым блестит,
И ликами святых глядит.
В мозаике мерцают своды
И звёзд ночные небосводы,
Орнаменты, вьюны, цветы
Необычайной красоты.
От цоколя и до плафона
Из смальты набраны иконы
Архангелов и Преподобных,
Блаженных и Богоугодных.
Шедеврами картины стали:
«Иисус во Гробе» и «Во Славе».
Музей – мемориальный храм.
И в траурном пределе там,
Под яшмовой шатровой сенью,
Нависшей неподвижной тенью,
Лежит булыжник мостовой —
Свидетель смерти роковой.
Себя грехом он запятнал —
Кровь императора впитал.
Могилкой памяти раскрыт,
Монарха-Мученика чтит.
Сама «могилка» перекрыта
Оградою из родонита,
Колонны вознесли убор —
Крестом увенчанный шатёр.
Собор Христа – музей-хранитель,
Воспетый Царь-Освободитель!
Пять куполов узоры ткут,
Цветком бессмертника цветут.
Спас-на-Крови издалека
На поле смотрит свысока,
Простор пестрит и золотит,
Цветной игрушкою стоит.
А мы на Мойку повернули,
Дом Адамини обогнули.
На трёхколенный мост пройдём,
Во двор Конюшенный зайдём.