отцовский особняк и оставив машину на парковке, я прошёл по холлу, ища признаки жизни. Наткнувшись на дворецкого Мартина, я мягко усмехнулся, подойдя к пожилому мужчине и обняв его.
– Марти, ты снова проигнорировал моё приглашение в клуб! Сколько раз я тебе говорил: возраст – не помеха, всегда можно найти приключение на ночь, – ответил я, чувствуя ответные объятия и смех.
– Ты никогда не меняешься, сынок, – ответил он, пару раз хлопнув меня по спине.
– Как долетел?
– Всё в порядке, рад наконец-то вернуться домой. Скучал по Вегасу.
– Я тоже рад твоему возвращению, – искренне ответил Марти. Я всегда был ему благодарен: он воспитывал меня с детства и относился ко мне как к члену своей семьи.
– Спасибо, я ценю это. – Кивнув, я осмотрел особняк: всё было таким же, как и до моего отъезда. – Отец дома? – спросил я понизив голос. Мартин кивнул и взглядом указал на второй этаж.
Догадываться долго не пришлось: в такое время он не спал, значит, был в кабинете. Я кивнул и направился к лестнице, но меня остановил голос Мартина.
– Николас, он знает, что ты был ночью в клубе. Не натвори глупостей, отец не в настроении, – сказал он и ушёл в столовую. Нахмурившись, я развернулся и поднялся по лестнице, предчувствуя неприятный разговор.
Открыв дверь без стука, я увидел отца, сидящего в кожаном кресле. Джеймс Паркер собственной персоной. Всё тот же: очки Moscot3, классическая белая рубашка и брюки. Подняв взгляд, я на секунду увидел тепло в его глазах, но оно исчезло, как только я натянул ухмылку и сел напротив, слегка развалившись в кресле.
– Здравствуй, папа, – ответил я, продолжая ухмыляться и чувствуя напряжение отца.
– Николас, ты меня в могилу сведёшь. У меня ощущение, что тебе гребаных пятнадцать лет! – начал он свою излюбленную тираду.
– Ты ничего не хочешь, мать твою. Я устал постоянно забивать твою голову хоть чем-то. В какой-то момент ты начнёшь выбираться из своих проблем сам. – Он закончил, откинувшись на стул и прикрыв глаза, словно от головной боли.
Я без интереса слушал его, прищурив взгляд. – Всё сказал? – спросил я, провоцируя его. И улыбнулся, увидев, как он сильнее сжал подлокотники кресла.
– Раз ты меня не уважаешь, то прояви уважение к своей матери, которая хотела, чтобы ты чего-то стоил в этой жалкой жизни, без моих стараний и денег. Фелиция бы ненавидела того, в кого ты превращаешься.
Мои глаза потемнели, грудь наполнилась воздухом, и я сквозь зубы ответил отцу:
– Не думаю, что тебе стоит говорить об уважении к матери, учитывая, как ты поступил. Поэтому закрой рот и не упоминай её – ты этого не заслуживаешь.
Отец хмыкнул, покачав головой:
– Это не твоё дело, это были наши отношения, и как я с ней поступил – тоже не твоё дело. Я даю тебе всё, что многие себе позволить не могут, к чему многие тянутся и никогда не дотянутся. Научись ценить это, пока не стало поздно. – Он сверлил меня взглядом, а в его голосе звучало недовольство.
– Это угроза? –