как старик испустил особенно протяжный вопль, и раздался еле уловимый треск – это лопнули ножны Сюя. Не в силах отразить атаку, Шэнь Цинцю опрокинулся на спину. Падая, он повернулся так, чтобы, используя собственное тело как щит, не дать Ло Бинхэ коснуться земли, – в результате ученик вновь рухнул на него всем своим весом, и перед глазами заплясали хороводы звёзд.
Рёв старого главы Дворца наконец прервался, и Цю Хайтан неспешно подкатила его к Шэнь Цинцю. Некоторое время старик молча созерцал вцепившегося в Ло Бинхэ мужчину.
– А вы и впрямь на всё готовы, чтобы защитить его.
– Это всё игра на публику! – скрипнула зубами Цю Хайтан. – Этот человек… Он фальшив до мозга костей. Я лишь хотела бы знать, на кого на сей раз рассчитано это представление?
– Почему вы не использовали духовную силу, чтобы дать отпор? – спросил старый глава Дворца.
– Да потому, что она уже на исходе.
К ним подплыли невесомые белые пушинки, и Шэнь Цинцю осторожно сдул их, не давая приземлиться на бескровную щеку Ло Бинхэ. Видимо, решив, что с учителем покончено, старый глава Дворца перестал обращать на него внимание, уставив недвижный взор на его мирно почивающего ученика.
Дикая ярость, искажавшая его лицо во время боя, бесследно исчезла, уступив место чему-то сродни одержимости. И что-то в его выражении… показалось Шэнь Цинцю крайне странным.
Насмотревшись вдоволь, старый глава Дворца вздохнул:
– Вот так – со смежёнными веками и хладным ликом – ты напоминаешь её сильнее всего.
Его ненасытный взгляд ползал по лицу Ло Бинхэ, подобно мохнатым лапам паука, – будь у него руки, он наверняка не удержался бы от того, чтобы до него дотронуться. От всего этого Шэнь Цинцю ощутил лёгкую тошноту; он бессознательно обхватил голову ученика, теснее прижимая его к себе.
Теперь со стороны казалось, что Ло Бинхэ мирно дремлет, пристроившись на груди учителя.
– Придите в себя, это вам не Су Сиянь, – угрюмо бросил Шэнь Цинцю.
При звуках этого имени старый глава Дворца как будто и впрямь очнулся.
– Отчего ты не подчиняешься моим приказам? – гневно выкрикнул он. – Почему не слушаешься?! Разве я дурно с тобой обращался? Разве ты не желаешь дворец Хуаньхуа, не хочешь занять моё место? Я ведь знаю, что это всегда было самым горячим твоим желанием! Моё дорогое дитя, разве есть в мире то, что я не преподнёс бы тебе? Однако вы оба – презренные отродья, заплатившие за мою любовь чёрной неблагодарностью!
Старик всё не унимался[52], с особой изощрённостью поливая ядом Тяньлан-цзюня и Шэнь Цинцю. После того, как он с десяток раз проревел свой рефрен про всеобщую неблагодарность, его искажённое злобой лицо вновь смягчилось.
– Сиянь… поди-ка сюда… – ласково прошептал он. – У учителя есть кое-что для тебя, ну же, выпей!..
С этими словами он будто бы впал в транс, с уголков расслабленных губ закапала слюна. Цю Хайтан попятилась с брезгливой гримасой. В мозгу Шэнь Цинцю сверкнула догадка,