запасов золота не хватало. Отсюда и возникла золотая лихорадка – демоническое стремление обладать этим волшебным веществом, проявленное первыми колонизаторами в Америке и Африке.
Цари Мали контролировали три крупных месторождения золота – в Бамбуке, Буре и Галаме. Большую часть золота было нетрудно извлечь путем отмывки и неглубокого вычерпывания. Буре стало главным месторождением золота в регионе в XII веке, после чего центр власти сместился на юг, из Ганы в Мали. Мансы контролировали доступ к Тимбукту и караванные пути через Сахару. Там торговцы слитками платили высокую дань местным посредникам, которые передавали ее правителю. Через поколение после паломничества Мусы, как рассказывали, золото использовалось в Мали для производства не только украшений, но и музыкальных инструментов, а также – довольно непрактичное решение – оружия[150]. Такое изобилие золота в Мали обеспечило жителям репутацию людей, готовых сколь угодно переплачивать за товары из других стран, как это делал Муса во время своего хаджа. Каирские торговцы рассказывали аль-Умари: «Кто-то из них мог купить рубашку, плащ, халат или другую одежду за пять динаров, когда та не стоила и одного»[151]. Хотя большая часть населения Мали бедствовала, обычно в семьях имелся хотя бы один ценный предмет или украшение из золота, который предназначался для особых случаев вроде свадеб. Те же, кто не мог себе этого позволить, использовали как альтернативу раскрашенные глиняные украшения – это считалось эстетически приемлемым.
Вторым по степени важности символом власти значились лошади. Привезти их в пустынное королевство и обеспечить им должный уход было делом сложным и дорогостоящим, что повышало их символический статус и денежную ценность. Животных перевозили через Сахару, и о каждом из них, кто дожил до прибытия в Мали, старательно заботились по нескольку – до шести – рабов. Когда один из царей народа сонинке, еще одной богатой золотом страны к западу от Мали, смог «стреножить своего коня с помощью золотого слитка размером с большой камень»[152], это выглядело для современников абсолютным символом статуса.
Однако, если верить легендам, Муса не был безгранично подвержен золотому соблазну. Он родился богатым и, возможно, даже испытывал скуку от богатства. Ему потребовалось в жизни что-то иное, и он обратился к религии. Восхищенный благочестием хаджа, он твердо решил отложить все прочие обязательства и целиком посвятить себя богослужению. Аль-Умари утверждал, что на мансу так глубоко повлияло его паломничество, что он якобы собирался вернуться в Ниани лишь на короткое время, чтобы привести в порядок государственные дела, «с намерением отречься от власти в пользу сына и оставить всю власть в руках того, чтобы самому вернуться в Досточтимую Мекку и жить вблизи ее святынь».
Невозможно сказать, в какой степени путешествие Мусы было вызвано потребностью в утверждении статуса и признании, а в какой – реальным религиозным чувством. Вероятно, его вдохновляло и то, и