и увёз её в Енеяк. Шон получил разрешение на врачебную практику и проводил всё своё время в городской больнице. Эрих целыми днями исчезал в конторе, занятый проверкой документов важнейшей торговой сделки в своей жизни. Я была предоставлена самой себе. Лишь поздно вечером, в темноте меня согревали жаркие объятья мужа, а с приходом утра посещали одиночество и скука. Ежедневные блуждания среди новых стен в поисках какого-нибудь занятия стали меня тяготить. Я соскучилась по дому, по своему родному дому в Кеннете. Захотелось хотя бы на часок окунуться в его атмосферу, увидеть папу, посмотреть в какое платье нарядилась мама и услышать голос Гриди.
Я собралась и поехала туда в личном экипаже. Как это хорошо – жить у родителей, быть взрослой и в тоже время оставаться ребёнком для отца и матери. С ними нет необходимости держать себя в рамках, заботиться о том, правильно ли сказано моё слово, достаточно ли грациозно я присела на диван и не чересчур ли поспешно протянула руку за кружкой чая… С ними можно было оставаться самой собой. Прошёл всего месяц, а я так соскучилась по ним – как никогда прежде.
Я очень обрадовалась, когда встретила у ворот Каина. Он был на месте, и это говорило о том, что мама никуда не уехала. Влюблёнными глазами окинула весь двор, лаская взгляд фонтаном, цветами и деревьями, выросшими при мне. Как странно… но, порой, войдя в двери с улыбкой на лице, мы выходим из них с глазами, полными слёз. Моё расстройство было неизбежным. Порадовавшись встрече с родителями, утолив свою жажду общения с ними и душевно отдохнув в родных стенах, я отправилась в сопровождении мамы навстречу сюрпризу, ожидавшему меня в спальне.
– Не представляешь, Керен, какая красота тебя ждёт, – сказала Шарлотт. – Это доставили позавчера. Конечно, они запоздали, но это не имеет значения…
– Кто они, мама?..
– Морены.
– Морены? Они были здесь?
– Нет, они прислали тебе подарок. Подарок, о котором я даже никогда и не мечтала.
Шарлотт отворила дверь, вошла первой и указала мне на стену. Я замерла на месте. На стене моей комнаты висела картина совершенного пейзажа, с которым в необыкновенной гармонии сочетался силуэт девушки. Это была я на фоне Женноки. Прав был Орнел Морен, уверявший в том, что спустя время я благодаря этому полотну почувствую соприкосновение с Женнокой более ярко, нежели раньше. На меня вновь подействовали ароматы природы, дуновение ветра и плеск волн этого божественного места. Ощущение было такое, словно бы я оказалась внутри полотна. Эти звуки, воздух, это беспощадное, но всё же великолепное солнце и ощущение любви… Любовь к Кларку вновь пробудилась во мне. Она напомнила о себе, будто по ниточкам сплетая воспоминания о времени, проведённом в Женокке, в одно целое слово – люблю…
Я присела на кровать, потупив взгляд в пол, и попыталась сквозь свои мысли услышать то, что говорила мама. После очередного взгляда на пейзаж слёзы полились из моих глаз.
– Что с тобой? – спросила Шарлотт.
Я упала на подушку, спрятав лицо.
– Керен, что