как древовидные молнии. Двойник улыбнулся, обнажив зубы-часовые шестеренки.
– Ты думала, ты первая? – спросил двойник, и озеро взревело.
Лост выстрелила. Пульс «Пожирателя Эхо» вырвал кусок из плеча двойника, но вместо крови хлынули песчинки. Они зашипели, превращаясь в рои мух с человеческими глазами.
– Беги! – закричали лица в озере, и она бросилась к берегу.
Позади грохот – двойник шагал по воде, его тело распадалось и собиралось заново, как головоломка из кошмаров. Она вскарабкалась на уступ, чувствуя, как Ключ в ее руке начинает плавиться, впитываясь в кожу. Шрам-спираль на запястье засветился багровым.
03:47:20.
Время дернулось. Воздух загустел, и Лост увидела их – сотни версий себя, бегущих параллельно через слои реальности. Одни кричали, другие смеялись, третьи стреляли в невидимых врагов. Одна, совсем близко, повернула голову и показала на горизонт.
«– Он ждет тебя в Башне Голодных Зеркал», – сказала та Лост, и тут же рассыпалась в прах.
Башня. Она возвышалась теперь вдалеке, иглой пронзая небо. Ее стены были покрыты зеркалами, но вместо отражений в них копошились твари – гибриды насекомых и машин, с клешнями из лезвий и глазами как черные звезды.
Лост двинулась вперед, но земля ушла из-под ног. Она провалилась в пещеру, где стены бились, как легкие. В центре горел костер из книг – ее дневников, написанных за миллион циклов до этого. Страницы превращались в пепел, но слова оставались в воздухе, свиваясь в предложения:
«Не доверяй Ключу.»
«Сфинкс – это ловушка.»
«Убей себя, пока Он не проснулся.»
Из тьмы выполз ребенок. Ее дочь. Но девочка говорила голосом Лабиринта:
– Мама, почему ты меня бросила?
Лост зарычала, выстрелила. Ребенок рассмеялся, разорвался на пауков, и пещера рухнула.
Проснулась. Снова в обломках.
Но теперь ее скафандр был покрыт иероглифами из засохшей смолы. Они гласили: «Ты – ключ. Ты – дверь. Ты – жертва.»
Где-то в Башне Голодных Зеркал забилось сердце, и весь Офион содрогнулся.
Воздух стал вязким, словно Лост плыла сквозь легкие невидимого гиганта. Каждый вдох обжигал легкие, наполняя их запахом гниющего пергамента и сожженных нервов. Иероглифы на скафандре пульсировали, как язвы, и она поняла – это не надписи. Это пророчества, выжженные на ее теле самой планетой.
03:47:19.
Цифры теперь резали зрение, оставляя кровавые подтеки на краях видимого мира. Лост шла к Башне, но дорога извивалась, как кишка, выворачиваясь в петли, где время текло вспять. Тени деревьев здесь были длиннее стволов, а их ветви заканчивались крючьями, на которых висели полупереваренные копии ее скафандра. Внутри – кости. Все ее собственные.
На перекрестке путей ее остановила Река Зеркального Шёпота. Вода текла вертикально вверх, а в ее струях мелькали обрывки голограмм: она видела себя старухой, сжимающей Ключ Спящего Сфинкса в руке-скелете; себя ребенком,