что плакать бесполезно, я осознала ещё в детстве. Ему всегда были безразличны мои чувства. И я никогда не понимала, почему мама его терпит.
Для отца мы всегда имели значение не больше, чем предметы интерьера. Которых в квартире осталось не так уж и много.
– Ты продала себя как последняя шлюха, – грозит грязным пальцем перед моим лицом, наступая. – По доброй воле!
Морщусь от запаха немытого, пропитанного алкоголем тела. Продолжая слышать пьяный берд радуюсь, что братик не присутствует при этом кошмаре. Уговорила бабушку побыть с ним ещё пару дней. Правда, с большим трудом.
– Потому что ты пропал, после того как проиграл им все наши деньги! – кричу вне себя от ярости, забывая о том, что ругаться с пьяным себе дороже.
Лицо отца побагровело. Он сделал шаг вперёд, и я с ужасом поняла, что у меня не осталось путей к отступлению. За спиной стена.
Отец резко замахнулся. В первый раз я увернулась. Но в следующий раз моя щека встретилась с его кулаком. И через мгновение мой лоб ударился об угол стены, и я от шока сползла на пол. Глаза залила тёплая жидкость.
Пару секунд так и сидела, слыша причитания отца. Жалкие извинения. Должно быть, он понял, что сотворил, лишь увидев кровь.
А я со всех ног побежала в свою комнату и заперлась в ней изнутри, ощущая бешеное биение сердца.
Приложила полотенце ко лбу, думая лишь о том, в каком виде появлюсь завтра в универе. На лбу набухла шишка. Рана не казалась огромной. Но крови из неё вытекло достаточно.
В висках бьётся пульс.
Как выдержу эту жизнь дальше?
Тупо уставилась на некогда белое полотенце, сейчас залитое моей кровью. За что я оказалась в аду?
Подпёрла спиной дверь, дожидаясь, пока в коридоре станет тихо.
Ужасно хотелось в туалет. А ещё приложить к ране что-то холодное. Выйдя из спальни, я обнаружила папашу лежащим в коридоре.
Споласкивала полотенце холодной водой до тех пор, пока оно немного не очистилось от моей крови. Приложила ко лбу. Слёзы всё же не удалось сдержать. От обиды, от жалости к себе. А ещё от злости.
Как же хочется побыстрее стать взрослой и независимой! Были бы у меня деньги, я бы забрала Тёмку и маму отсюда. Но пока ни меня, ни их никто не может спасти.
Вернувшись в комнату, вновь заперлась и пододвинула к двери кресло.
Кое-как приведя себя с утра в порядок, залепила рану на лбу пластырем. И натянула на голову бейсболку. Ткань бейсболки давила на шишку и причиняла дискомфорт.
Бабка, увидев меня на пороге, фыркнула и отдала Тёмку.
Напряжение отпустило лишь тогда, когда я обняла брата.
У бабки характер скверный. Она любительница покричать по поводу и без. Порой рядом с ней становилось просто невыносимо находиться. Неудивительно, что у неё вырос такой сын, как мой отец.
– Малыш, прости, – вжимаю худощавое тельце брата в себя, не зная, как его защитить. – Я тебе купила сладкий рогалик. Держи.
– Это не поможет, – забирает выпечку, дуя губы.
– Знаю, – сжимаю тёплые пальчики, – скоро я тебя заберу