ребят, которые были нарасхват. У них был талант, которого у меня не было. В нашей роте по рукам ходили их удачные рисунки, и я делал с них копии через копирку. На некоторых из них были маски, на других красивые девушки и простые пейзажи. С этими рисунками я и приехал домой. Они лежали долго в моем дембельском альбоме, но когда началась мода на чеканки и маски, я их достал и принялся за работу.
После посещения лекций в институте я шел в мастерскую, делал маски или стучал молотком, делая очередную чеканку. Один мой друг развлекался тем. что делал всякие фантастические морды, зверей или фигурки из капа. Но когда я попробовал вырезать что- либо из капа, мне это занятие не понравилось: слишком тяжело, и всегда можно было пораниться от остро наточенного инструмента. Березовый кап. который я нашел в лесу, я приволок домой. и отец из него потом понаделал множество ручек для долот.
В одном магазине я купил приспособление для выжигания и для гравировки. Работать с этим аппаратом было одно удовольствие, и я много времени посвятил выжиганию и гравировке. Особенно мне удавалось выполнять гравировку на своих охотничьих ножах. Их после этого можно было помещать в музей, так они хорошо выглядели. Эта мода на изготовление своими силами разных поделок, а потом развешивание их по стенам квартир – масок, чеканок или просто красивых безделушек из ткани, меха, дерева продолжалось лет десять, и постепенно сошла на нет.
Чеканки, куски фанеры с выжженными на них картинками и маски постепенно исчезали со стен, переезжали в чулан или на чердак, но мысли о том. чтобы их выкинуть, у меня не было.
Прошло несколько десятков лет. В своих путешествиях по стране я ходил по музеям и выставкам, смотрел на экспонаты, которые были там выставлены. В один прекрасный день, когда я был в музее современного искусства – смотрел на картины, маски и чеканки, которые сделали известные художники, мне пришла мысль, что и мои изделия – маски и чеканки могли бы висеть в этом музее, взамен некоторых, сделанных, по-моему, недостаточно хорошо. Я приехал из Ленинграда домой, залез на чердак, побывал в чулане, и все свои поделки и работы занес в дом.
Я почистил их, разложил в самой большой комнате, и устроился перед ними на стуле поудобней. У меня появилась прекрасная, сулящая мне большую сумму денег, мысль: выдать эти произведения за творения великого мастера и продать на аукционе за сумасшедшие деньги. Самые большие деньги за такие произведения искусства можно было получить на престижных аукционах, например, Сотби.
Я написал туда письмо и приложил фотографии бесценных моих изделий – маски, которые были вырезаны из сосны, но потом обожженные под паяльной лампой, выжженные пейзажи и несколько кухонных ножей с гравировкой на лезвиях и несколько чеканок.
Через несколько дней получил ответ из этого торгового дома. Они очень заинтересовались этими раритетными произведениями и предложили продать их на очередном аукционе. От меня требовалось только приложить оценку эксперта и отправить их посылкой.
Я зашел к своему