хоть по Мартину и не скажешь. Но он не очень любит находиться в абсолютной тишине, отсюда и привычка в дороге постоянно напевать какую-нибудь мелодию и песню. Тишина ассоциируется с одиночеством и пустотой. Обычно, когда он ловил преступников, они с ним разговаривали. Не просто, конечно, разговаривали. Кто-то обещался дать ему горы золота, обогатить его, только лишь бы стрелок их отпустил, другие же клялись убить его и поймать, проклинали и многом другом говорили с ним. Мартин в свою очередь постоянно любил им как-нибудь отвечать, иногда сказать какую–нибудь колкость, отшутиться. Но сам разговор Мартин начинать не умел, слишком замкнутым в себе был. Поэтому колкости и шутки были скорее маской, за которой скрывается ребёнок, только вышедший в открытый, самостоятельный мир.
– Зачем ты его убил…? – вдруг неожиданно спросила Ханна, с повёрнутой также назад головой. – Зачем…? Он же был добрым человеком. Тебе он не сделал ничего плохого.
– Он бы сам меня убил. Хотел было взяться за ружьё, я его опередил. Это была больше самооборона. – повернулся Мартин к девчонке. – Времени на раздумье не было, думаешь ты бы не так поступила?
– Я тоже бы застрелила его. – Ханна повернула голову к Мартину.
– Так зачем спрашивать тогда?
– Просто из интереса. Хотела узнать, что чувствовал во время выстрела.
– Отдачу револьвера. Что ещё можно было чувствовать… Хотя может ещё злость чувствовалась. Он меня провёл, я же заходил к нему, спрашивал про тебя.
– Да, знаю. Он говорил мне, я решила посидеть денёк и уехать. Поздно было уже.
– Он тебе кем-то приходился, что ты решила у него остановиться? – Мартин чесал руки, мозоли зудели сильно. Было почти темно.
– Нет, просто помог мне, и всё. Но я к нему привыкла, жила вместе с ним почти 2 месяца. Он для меня стал кем-то вроде… Поэтому я заплакала, когда ты убил его.
– Странная ты какая-то сначала говоришь, что на моём месте тоже убила бы его, а потом говоришь, что тебе старика стало очень жалко, и поэтому ты заплакала. Не обидно думаешь, ему будет на небесах?
– Не знаю, но я больше испугалась неожиданности. Я и сама видела, как убивают людей, просто последние пять месяцев ничего такого не происходила. Возможно я просто забыла это ощущение, когда ты видишь мёртвого человека перед собой.
– По мне так ничего необычного в мёртвом теле нет… Пустая оболочка, вот и всё.
Через 30 минут стемнело окончательно. Мартин ехал с фонарём в руках, освещая дорогу впереди и изредка поглядывая на Ханну, дабы та ни что не учудила. Они проезжали мимо места, где Мартин первый раз остановился, возле заброшенной шахты.
– «Может устроить привал?» – думал Мартин. Было рискованно, преступница может сбежать, но сон рано или поздно возьмёт своё. Мартину не впервой не спать несколько суток, хотя это очень тяжело и трудно. Он хотел больше остановиться для девочки, оказать последнюю услугу отдыха перед тем как её отправят в тюрьму, а оттуда скорее всего на виселицу.
– Остановимся? –