что он поступил жестоко, но он забыл одну важную деталь. В клубе я не пользовалась руками, но теперь они у меня были.
Он схватил бутылку вина за горлышко, толкнул дверь и вылез наружу, не заметив, что я не сделала того же. Я сунула руку под трусики, не заботясь о том, что в гараже есть кто-то еще, кто может меня увидеть. После этой безумной ночи я совершенно перестала себя контролировать.
Он подошел ко мне, чтобы открыть мне дверь, как будто я была леди. Но вместо этого он увидел, как я трогаю себя. В его великолепных глазах вспыхнул жар, но лицо сохранило обычное спокойствие.
"Сегодня ты больше не будешь нарушать никаких правил. И уж точно не это правило". Он оттолкнул мои руки и поднял меня на ноги. "Я же сказал тебе, это мое". Он провел рукой между моих ног, приподняв юбку и погладив меня. Независимая часть меня протестовала, но основной женщине во мне это нравилось.
Я схватила с пола конверт и сумочку и последовала за ним к лифту.
"Думаю, ты мне больше нравишься обнаженной, – прошептал он мне в шею, пока мы поднимались на сорок пятый этаж, – но это платье – очень близкое второе место". Кончики его пальцев скользнули по обнаженной коже моей спины и вызвали у меня дрожь.
Его квартира находилась всего в нескольких дверях от лифта, и когда он включил свет внутри, это меня разозлило.
"Сколько они тебе платят, чтобы ты мог позволить себе снимать жилье?"
Дверь за ним закрылась, и его руки легли на мои бедра, прижав меня лицом к стене.
"Это был риторический вопрос", – сказала я, когда его тело прижалось к моему. Он впился зубами в плоть мочки моего уха. Это было властно и горячо. "Я просто имел в виду, что у тебя хорошая квартира".
"Это не мое место. То есть, и есть, и нет. Я снимаю ее у друга, который владеет арендой". Руки ласкали изгибы моего тела, прижимая меня к стене. "Он уезжает в Японию на следующий год и не хочет терять квартиру, поэтому его компания платит половину арендной платы, а я – вторую. В остальном – нет,
Я не мог себе этого позволить".
Он отпустил меня и позволил побродить внутри.
Не то чтобы квартира была пентхаусом, но она была просторной, с открытой кухней, где все выглядело совершенно новым. Гостиная находилась сразу за гранитной барной стойкой, а задняя стена представляла собой сплошной лист стекла от пола до потолка.
Из окон этой квартиры открывался самый невероятный вид на Северный пляж. Даже глубокой ночью я мог видеть очертания озера и пристани для яхт.
"Вау", – сказал я.
"Я уже боюсь переезжать. Ничто не сравнится". Он поставил бутылку вина на стойку и открыл ящик, доставая штопор. Я увидела висящие под шкафом бокалы для вина и достала их, поставив перед ним правильной стороной вверх.
Я изучала его длинные пальцы, пока он резал фольгу. Из-за того, что ему не разрешали задавать вопросы, трудно было начать простой разговор, и, похоже, ему нравилось молчание. А мне – нет. Я мог бы проявить смекалку: обычно он отвечал, когда я делал комментарий или замечание.
"Мне не нравится, что я не могу задать тебе вопросы о том, как все