тронула уголок его губ. Он перевёл взгляд в сторону, будто проверяя, не подслушивает ли кто, а потом снова глянул на Вавилу.
– Ну хорошо-хорошо… – улыбка мелькнула на лице трактирщика, – Скриба-то… Одинокий такой. Но, знаешь, блудливый, как мартовский кот. Понимаешь?
– Так?
– Трахаться любил, как кролик. С девками он любил время проводить, – добавил трактирщик, похабно усмехнувшись. – У них поспрашивать надо. Могу узнать, кто его видел последний раз. Спроси Кинтилу. Любимица его, вроде как.
Он поднялся, размашисто шагнул к стойке, снова начав что-то вытирать, но его взгляд ещё раз мельком скользнул по Вавиле. Трактирщик улыбнулся краем губ, как будто уже наперёд предвкушал, чем обернётся эта странная история.
***
В Иллирии бордели назывались лупанарии, от слова «лупа» – «волчица», что также использовалось как сленговое обозначение проститутки. Вавила нашёл нужное место быстро: лупанарий выделялся среди остальных домов. Узкая дверь, над которой висела масляная лампадка, мерцала в тёмных закоулках города, словно глаз, следящий за случайными прохожими. Внутри пахло смесью благовоний. Этот аромат обволакивал, как тёплый мех, но в нём было что-то затхлое, старое, будто сама жизнь здесь давно превратилась в бесконечное повторение блудливых утех.
Вавила вошёл, постукивая подошвами сандалий по каменному полу, и осмотрелся. Стены были украшены грубыми фресками с фигурами в вольных позах, свечи бросали на них трепещущие тени. Хозяйка, ленистрица, грузная женщина с глубокими складками на щеках, приветствовала его коротким кивком, но её глаза сразу скользнули к его кошелю. Она проводила его наверх, в небольшую комнату, где в воздухе стоял тонкий запах лавра.
– Кинтила, – произнесла она, распахивая дверь. – Она скоро будет.
Комната была простой: низкий ложемент, покрытый тканью, столик с кувшином вина и ещё одна лампадка, свет которой колебался, как дыхание. Через несколько мгновений вошла Кинтила. Молодая, с тёмными волосами, собранными в тяжёлый узел, её глаза казались слишком усталыми для её возраста. Она остановилась у двери, оценивающе глянув на Вавилу, и улыбнулась чуть иронично, почти как актриса, уже хорошо знающая свою роль.
Она шагнула ближе, тонкими пальцами расстегнув застёжку на плече. Ткань дрогнула, плавно скользнула вниз, обнажая линию ключиц, скатываясь по плечам, как вода по гладкому камню. Она двигалась неторопливо, будто наслаждаясь каждым жестом, хотя в этом больше чувствовалась искусственная игра, чем искренность. Вавила молчал, наблюдая за её движениями, в которых свет и тени скользили, как волны по поверхности воды.
Вавила молчал, наблюдая, как Кинтила медленно распускала остальные застёжки. Ткань скользнула дальше вниз по бёдрам, словно утренний туман с холмов, открывая гладкую кожу таза и ног. Она сняла сандалии, оставшись босой, и замерла на миг, смотря на него. Взгляд её стал игривым, но Вавила видел в нём осторожность, словно за этой маской прятался страх.
Она опустилась на четвереньки и начала медленно подползать к нему, как кошка,