weck die Jungs auf. Bald nach oben2 – тихо сказал он, расталкивая «белокурую бестию», лет двадцати от роду.
В ответ отборная швабская ругань и весьма содержательный по смыслу монолог:
– Капитан, завязывай с этим сборищем фризских пастухов! Заканчиваем и разбегаемся к чёртовой матери!
Убежать бы… А куда? Потом будет слепящее зарево поутру и сбивающий с ног вихрь ударной волны, а через несколько часов безмолвия преисподней будет стоять грохот артиллерийской канонады, рёв бронированных чудовищ, противный свист серебристо-стальных птиц на головой, будто нечаянно роняющих смерть из когтей. Не наигрался ты, мальчишечка – мне врёшь, а сам воплощения этого ада желаешь. А завтра может просто не быть ничего. И тебя в том числе. Святая простота…
ГЛАВА ПЕРВАЯ. КАПИТАН (АЛЕКСЕЙ ВАСИЛЬЕВ).
Ехидство офицера по кадрам в штабе дивизии во Вроцлаве откровенно вызывало бешенство. Седоватый, добирающий выслугу к медали «За боевые заслуги», майор весело щурился:
– Из цивилизации, мать её, Европы, в закарпатскую грязь и нищету поедешь! Не всё по курортам отдых! Не обижайся, старик, но там действительно беднее местных церковных мышей люди живут. Да и не нравится мне такая ротация – украдут тебя между делом кадровики из МВД и МГБ, да с твоими-то заслугами, да и при тамошней оперативной обстановке.
Приказом по кадрам меня отправляли во Львов, в распоряжение начальника разведки ПрикВО на какие-то курсы переподготовки. Конспирация, мать вашу – через штаокр, без конкретики направления обучения. Знакомые штучки…
Размеренно-педантичная жизнь офицера штаба по разведке, в дивизии в Северной группе войск, с выработанной за два года бессонницей, с мотаниями между занятиями и полевыми выходами в ротах, штабными совещаниями за полночь, безобразием вводных на дивизионных учениях, с редкими вечерами отдыха в Доме офицеров, перемежающихся неуклюжим разучиванием «па» танца- «польки» с местными красавицами, всё-таки дала «под дых».
И так до этого хватило двухгодичного полуголодного жития и обучения в Академии имени Фрунзе. Не мог ничего поделать со своим отсутствием усидчивости в громадных аудиториях и библиотеках академии, оживая только на командирских занятиях. Раздражали среди преподавателей седоватые полковники из штабных, мало представляющие реалии войсковой разведки, как казалось нам. Единственная отдушина для самообразования почему-то нашлась в занятиях по немецкому и английскому языку – кафедранты не корчили из себя командармов и не страдали комплексами не воевавших «рядовых-необученных», хотя хамства от недалёких им доставалось. С почти материнской добротой, преподаватель нашего потока по немецкому, Вера Францевна, уверенно завлекала нас в чары классической немецкой литературы – Шиллер, Гёте, Гейне. При этом постоянно, рефреном, ей произносилось – «работая на направлении, надо любить направление, несмотря на личное восприятие».
Слишком бурлила в нас ещё прошедшая война, вставали по ночам