куда входили только мы двое. У нас был герб: круглая голова, сейчас так рисуют эмодзи-смайлики, и две скрещенные ветки мимозы. Был устав, мы вели хроники тайных наших действий. А действия были в духе Миледи: подбрасывали записки подругам, создавали ложные записные книжки, кого-то выслеживали… Вреда наша деятельность никому не приносила. Это была интересная игра, которая занимала практически все свободное время. Хроники велись в ироническом стиле, картинки рисовали сами. Мы писали по очереди в одной толстой тетради. Когда Светка уехала в Америку, все эти документы остались у меня, потому что никакие рукописи вывозить не разрешалось. Когда я серьезно заболела, то отдала все бумаги Светке, она хотела написать о нашем детстве рассказ, кое-что уже начала, но не успела закончить. Фальшивые записные книжки нужны были для создания имиджа популярных девочек. В этих книжках были телефоны выдуманных мальчиков. У нас в классе был немного странный парень: он крал портфели понравившихся ему девочек, просматривал их содержимое и прятал так, что девочка искала его часа два после уроков. На этого Марка и была рассчитана фальшивая записная книжка: выкрадет и поймет, с кем имеет дело! В восьмом классе Марк уехал в Америку. Непонятно зачем перед этим он вступил в комсомол. Поэтому было устроено показательное комсомольское собрание, на котором звучали обличительные речи. Мы со Светкой комсомолками тогда не были, не торопились пополнить ряды борцов за коммунизм, поэтому подслушивали под дверью. Светка очень волновалась, а когда Марк вышел из класса морально уничтоженный, она пожала ему руку. Это был красивый жест. Юные обличители окружили только что униженного ими человека и просили не забывать их в далекой Америке, присылать джинсы и пластинки. Говорят, теперь этот Марк – раввин в США.
Светка очень рано стала взрослеть и к четырнадцати годам превратилась в красивую девушку. Она встречалась с мальчиками. Это были романтические прогулки и поцелуи, не более того. Я оставалась еще ребенком: рассказы о мальчиках казались мне нереальной сказкой. Светка решила подтянуть меня до своего уровня. Она встречалась с неким Михаилом, у которого был родственник, наш одногодка. Устроили двойное свидание, пошли в Таврический сад, долго гуляли, замерзли, ели пышки и пили кофе с молоком в каком-то кафе. Потом мальчик, с которым Светка меня знакомила, назначил мне свидание у метро «Горьковская». Я сначала согласилась, потом на меня напал жуткий страх: что я буду говорить, вдруг встречу маму, которая гуляла возле метро с моим маленьким братом. Я на свидание не пошла, а послала Светку, она приехала на «Горьковскую» и сказала несчастному мальчику, что свидание не состоится. В дальнейшем, до самого своего отъезда, она пыталась меня с кем-то свести, более или менее успешно. В 1979 году Света вышла замуж за московского архитектора, который собирался уезжать из России в США. Она ушла из института, уехала к мужу в Москву. Мы стали реже видеться…
Остался у меня рассказ, написанный по-русски перед самым ее отъездом в эмиграцию.