У них там… Назад! – крикнула она, схватила ученицу за рукав и оттащила ее от двери.
Раздался громкий стук, входная дверь затрещала. Хелльвир смотрела на нее, распахнув от ужаса глаза и вцепившись в руку старухи.
– Кто это, Миландра? – прошептала она.
– Могу сказать одно: эти люди нам не друзья.
Осмелившись выглянуть в окно, Хелльвир различила три фигуры в плащах с капюшонами, надвинутыми на лица. Они выбежали на дорогу и скрылись в темноте. Калитка хлопала под дождем.
– Они ушли, – сказала Хелльвир.
Миландра подошла к двери и отодвинула засов. Ее губы были сжаты в тонкую линию. Дверь распахнулась; ветер захлопал ее юбкой, обдал дождем башмаки. Она наклонилась, подняла какой-то мокрый черный предмет, оставленный неизвестными на пороге, закрыла дверь, и в комнате снова стало тихо. Под пристальным взглядом Хелльвир старуха подошла к столу и положила на него ворона со свернутой шеей. Голова птицы была обмотана стеблями болиголова, вода капала с белых цветов на столешницу. Клюв и остекленевший глаз были перепачканы грязью.
– Зачем они это сделали? – прошептала Хелльвир.
Миландра стиснула челюсти, потом процедила:
– Потому что эти дураки напуганы.
– Это послание?
Знахарка прикоснулась к стеблю, завязанному вокруг шеи птицы.
– Болиголов. Символ смерти. Ворон…
Хелльвир пристально смотрела на мертвую птицу.
– А ворон – это я?
Миландра шагнула к ней, обняла ее, но Хелльвир стряхнула ее руку.
– Нет, – пробормотала она. – Нет.
– Хелльвир…
– Нет. Почему они решили, что имеют на это право? Нет.
Миландра не успела ей помешать: Хелльвир схватила птицу и цветы болиголова, бросилась к выходу и распахнула дверь. Ворвавшийся в комнату холодный ветер развевал ее волосы. Она остановилась на пороге, подставив лицо дождю.
Не думая о том, как это сделать, не зная, как именно она это сделает, Хелльвир закрыла глаза и шагнула в царство Смерти.
Волна ледяного воздуха окатила ее; воздух был тяжелым, как никогда прежде. На этот раз Хелльвир пришла сюда, находясь в сознании, поэтому в полной мере ощутила, что это значит – переступить порог царства Смерти. Как будто у нее внутри оборвалось, лопнуло что-то, что-то очень важное, как будто ее покинула жизненная сила. Она ахнула от острой боли. Боль была не физической, но все равно чувствовалась во всем теле, до кончиков ногтей. Открыв глаза, Хелльвир увидела, что мир застыл в разгар грозы: струи дождя поблескивали вокруг нее, как стеклянные нити, раздвоенная молния ослепительно сверкала, подобно трещине в небосводе, но грома не было. Вокруг царила тишина, как это всегда бывало в мире Смерти. Хелльвир подняла голову. Дождь хлестал с затянутого облаками неба на черное отражение земли. При взгляде на молнии ей показалось, что трещины в небе движутся, и у нее заболели глаза, словно она нечаянно подсмотрела нечто, не предназначенное для взглядов смертных.
Она