у нее на плече. Если в столице считали, что Салливейн не умерла, а лишь тяжело захворала и что деревенская знахарка сумела ее вылечить, – что ж, это избавляло Хелльвир от многих проблем.
– Нет, – вполголоса ответила она. – Не стоило и надеяться.
Фарвор остановился у длинного прилавка, половину которого занимали рулоны тканей, а вторую половину – деревянные манекены, наряженные в платья. Брат приветствовал портного как старого приятеля, и тот бросился показывать им новые ткани из Интиры и Галгороса. Потом Хелльвир попросили забраться на табурет, хозяин лавки снял с нее мерки и задрапировал ее в привозную зеленую ткань, расшитую рыбками.
– А это не очень дорого? – прошептала она, наклонившись к Фарвору.
Тот лишь закатил глаза и ухмыльнулся.
– Хватит уже о деньгах, ты можешь хоть сегодня радоваться жизни? – ответил он и велел ей взглянуть на жилеты.
Хелльвир выбрала темно-фиолетовый жилет с изящной серебряной вышивкой на лацканах и подходящее верхнее платье.
Вскоре на прилавке лежал целый ворох одежды, и подмастерья заворачивали все это, чтобы доставить в дом их родителей; кроме того, в ближайшее время портной должен был изготовить для Хелльвир еще несколько платьев.
Фарвор купил ей сладкий пирожок – здесь пекари добавляли больше масла, чем у них в деревне, – и они двинулись дальше. Хелльвир обнаружила, что ей нравится вся эта суета, постоянное движение толпы, похожей на огромную живую реку.
Они бродили по рынку до вечера; Фарвор покупал ей сладости и напитки, которые она «просто должна была попробовать», до тех пор, пока Хелльвир не наелась до отвала. Когда торговцы начали собирать товары и закрывать лавки на ночь, Фарвор повел ее обратно по лабиринту переулков.
В свете закатного солнца вода в каналах блестела, словно расплавленное золото. Они остановились у какой-то таверны; на мостовую падал желтый свет, изнутри доносилась музыка и оживленные голоса. На вывеске была изображена крупная птица, восседавшая в гнезде, которое явно было ей маловато. Под картинкой было неумело накарябано название: «Кукушкин уголок».
– Одно из моих любимых заведений, – объяснил Фарвор и толкнул дверь. Хелльвир обдало запахом пива. – Я, конечно, пообещал маме, что мы выпьем только по одной, но нельзя побывать в Рочидейне и не отведать «Утренней Росы».
В зале было сильно накурено, табачный дым клубился над головой у Хелльвир, как пряди тумана. В углу трое музыкантов играли старинную плясовую песню. Вечер только начинался, но посетителей было довольно много; гул голосов напоминал гудение роя пчел, время от времени раздавался пронзительный смех.
– Утренняя роса? – улыбнулась Хелльвир, когда они подошли к стойке и уселись на табуреты.
Эльзевир спрыгнул с ее плеча и принялся клевать рассыпанные по стойке хлебные крошки.
– Это сидр из Эннеи, – объяснил Фарвор.
Он махнул хозяину, поднял два пальца и бросил на прилавок монету в пол-эйда. Должно