жрать-то хочется! Что же делать?
Заглядываю снова в зал, ничего не изменилось, мох висит, светится и не шевелится, – Да шевелится, как же, так и до паранойи недалеко, однако, может, проверить? Дверная ручка-то все еще в руке.
Размахнувшись, запускаю ручку в потолок, и, уже отпустив снаряд, меня бьет мысль – мхи размножаются спорами! Провожаю взглядом дверную ручку. Она влетает в светящийся ковер и, мягко отскочив от него, с громким звоном падает на пол. Поспешно ныряю обратно к лестнице, кляня себя за тупость, и, вскарабкавшись на десяток ступеней, замираю прислушиваясь. Сижу и вспоминаю полет ручки, вроде спор не заметил, такая масса должна целое облако выдать. Все тихо, никто не пришел проверить причину громких звуков, и я, подождав еще минут пять, осторожно выглядываю в зал. Ни облаков спор, ни розовых тантаклей не видно. Пробираюсь в зал и медленно по стеночке начинаю обход-осмотр.
По периметру зала десяток дверей разных размеров, парочка на дальней стене даже похожи на гаражные раздвижные. Остальные явно деревянные и по виду как из средневековья, мощные и тяжелые, некоторые даже обиты полосками металла. Часть просто распахнуты, часть вырваны и как будто даже погрызены и прожжены. Подкрадываюсь к первой – закрыта, подергав туда-сюда за небольшую рукоятку отмечаю, что хоть вокруг и сыро, эта дверь не прокисла и вполне себе держится. Продолжаю обход, вторая дверь нараспашку. Внутри все тот же шершавый коридор, который спустя пару метров обрывается завалом до потолка – облом. Следующая дверь отсутствует, а проем ведет куда-то еще глубже, и веет оттуда просто могильным холодом, я поеживаюсь – не, нафиг, голым туда соваться себе дороже. Последняя слева дверь закрыта, тяну ее за ручку, и после небольшого усилия она отзывается противным скрипом и медленно открывается. Внутри также сыро, но не холодно, войдя, я оказываюсь в просторном помещении, в центре которого возвышается стол. Монолитная столешня, метров пять длиной и два шириной хоть и треснула местами, но толщиной сантиметров в двадцать, внушает уважение – прям зал собраний и совещаний. На потолке все тот же светящийся мох, так что света хватает. Во главе стола что-то похожее на каменный трон, только спинка отбита, а вот она валяется сзади аж у стены.
– А вот это уже нехорошо. – бормочу я себе под нос.
У подножия трона под столом лежит куча мусора, из которой явно торчат чьи-то кости. Оглядевшись, я замечаю какую-то гнутую железяку, похожую на рессору. Выдрав ее из стены, ворошу кучку с костями. Это точно кости, и, судя по всему, человека. Вон тазовая, а эти длинные, наверняка бедренные, и еще кучка позвонков.
– Маловато, а где остальное?
В этом хламе из обвалившейся со стен штукатурки, деревянных и железных, ржавых, обломков уже ничего не понять, а ковыряться в нем желания никакого. Однако странно, что нигде нет стекла или пластика, они же не гниют.
Развернувшись, замечаю, что над аркой входа висит барельеф из завитушек по краям и фигурками людей ближе к центру. А в нем торчит топор, не похожий