хочу увидеть этого дурака, – заявила она непреклонным тоном.
– Барышня, Катерина Ильинична, так он еще грязный, в дранье таком приехал, пусть отмоется сначала да шмотье свое сменит, – сказала Аленка и мечтательно вздохнула: – А уж пригожий какой, я таких отродясь парней не видывала.
Эта фраза служанки решила всё. Катенька встала и громко раздельно сказала:
– Я хо-чу у-ви-деть ду-ра-ка!
Аленка поклонилась и унеслась из комнаты. Несколько минут спустя в столовую вошла Фекла, она была одета достаточно скромно, но Катенька хорошо знала, сколько стоит такая парижская скромность.
– Катюша, – сказала она, – ну что ты, как маленькая девочка, ты ведь уже взрослая дама и должна думать о своих поступках. Ну подумай сама, в нашу столовую мы приведем этого крестьянина, он в грязной одежде, у него могут быть клопы, вши. Погоди немного, он сегодня сходит в баню, его переоденем, бекешу Лешкину старую дадим, вот тогда и смотри на него, сколько хочешь.
Катя фыркнула и отвернулась к окну. Но вскоре повернулась и сказала:
– Ладно, считай, что ты меня убедила, но чтобы к вечеру я его увидела.
Николка опустошил тарелку и задумчиво поглядел на горшок, в котором еще оставалось немного щей.
Угрюмая старуха неожиданно улыбнулась беззубым ртом и спросила:
– Что, внучек, добавки ждешь?
Николка замялся, не зная, как к этому отнесется повариха.
– Да я бы не против еще щец подъесть, – смущенно пробормотал он.
Старуха взяла его миску и налила гущи с самого дна, где было еще несколько кусочков мяса.
– Смотри-ка, нашей Прасковье молодец по душе пришелся, – раздался удивленный возглас одного из мужиков, и в ту же секунду раздался чмокающий звук удара деревянным черпаком об его лоб.
– Ну что, Потап, ты тоже добавки хочешь? – усмехаясь, спросила повариха.
Потап, почесывая ушибленное место, буркнул:
– Да ну тебя, даже и пошутковать нельзя, сразу дерешься.
Прасковья неожиданно разъярилась.
– Я тебе пошуткую, нашел место, люди здесь едят, молитву возносят Господу, за хлеб насущный, а он тут шутковать вздумал. Смотри, Потапка, еще получишь.
Народ постепенно начал расходиться, и тут появился молодой статный парень, немногим старше Николки.
– Ты что ль будешь Николай Лазарев? – спросил он.
– Ну я, – ответил переевший Николка.
– Тогда давай собирайся, приказано тебя в баню отвести и одежу сменить.
Николка кинул взгляд на бабушку, но та замахала руками.
– Иди, иди, касатик, куда зовут, я уж тут сама разберусь, что к чему.
Николка и его сопровождающий медленно шли к бане, которая дымилась на берегу у речки. Когда они зашли за какой-то амбар, парень неожиданно развернулся и ловко ударил Николку в ухо. Вернее он так думал, что ударит. Сам Николка даже не понял, что произошло, его голова без участия сознания отдернулась в сторону, а он автоматически отошел влево, нападавший