выживал в одиночку, полагаясь только на себя. И все же эта не свойственная ему доверительность лишь усилила неотразимое обаяние Сидони в его глазах.
Ему следует помнить, что изоляция обеспечивает безопасность, какими бы привлекательными ни были мягкие карие глаза и женское сочувствие.
Глава 7
Когда Сидони в тот вечер вошла в холл, Меррик поднялся со своего троноподобного стула во главе стола. На нем были сюртук и шейный платок, и выглядел он так, что мог бы украсить собой любую лондонскую гостиную, если не обращать внимания на ужасные шрамы на лице. Неудивительно, что он воспринимает жизнь как своего противника. Он дорого заплатил за все, что имеет, и все же самая глубокая рана осталась. Его объявили незаконнорожденным. Ничто не может это изменить. Ничто, кроме того знания, которое она скрывает и не может открыть, не подвергнув опасности людей, которых любит.
Его горечь, когда он говорил о своих родителях, все еще оставалась в душе Сидони, хотя он тут же осознал, что был слишком откровенен. Меррик вернулся к роли приятного, пусть и несколько язвительного собеседника, которого она время от времени видела с тех пор, как приехала в замок.
Погода удерживала их весь день в доме, и леди Форсайт с удовольствием обследовала библиотеку замка. Но его лицо сейчас предостерегало: он снова тот хищный соблазнитель, который напугал и разозлил ее вчерашним вечером.
Сидони до смерти надоело бояться. Напрягшись, она зыркнула на него.
– Разве вам не нравится мое платье? – резко спросила она, вскидывая голову.
– А тебе?
– Я никогда в жизни не носила такой одежды.
Он уже заказал для нее и получил несколько платьев из Сидмаута. Сейчас Сидони была в темно-зеленом, которое миссис Бивен подогнала по ее фигуре.
– Могла бы поблагодарить.
Она поглядела на него отнюдь не благосклонно.
– Полагаю, словесного выражения признательности будет достаточно.
Он театрально поморщился.
– Бог мой, мисс Форсайт, вы подозреваете у меня скрытые мотивы?
– Едва ли скрытые.
Она стояла, замерев, пока он неспешно приближался к ней.
– Повернись.
– Я вам не игрушка.
В его улыбке был намек на коварство.
– О, еще какая, carissima.
– У этой игрушки имеются шипы, – прорычала Сидони, не шелохнувшись.
– Я буду обращаться с тобой осторожно. – Он неспешно обошел вокруг нее, и это разглядывание длилось, казалось, целый час. Разрази его гром, даже воздух вокруг него вибрировал. – Очень мило. – Он шагнул ближе, чтобы расправить кремовое кружево, окаймляющее позорно низкий вырез.
С ужасающей быстротой ее сосок затвердел. Оставалось надеяться, что он этого не заметит.
– Платья неприличные, – чопорно проговорила Сидони. Дорогой шелк тек по ее телу, как вода.
– Но красивые.
Она метнула в него еще один испепеляющий взгляд. Глаза Джозефа сверкали тем нечестивым блеском, которому, как она уже знала, не стоило доверять.
– Признайся, платье чудесное,