ухватиться.
Склонив голову вбок, девушка ненадолго задумалась.
– Но это постоянно срабатывало, юная госпожа так меня боялась…
Цзин Нин какое-то время молчал, Мо Хуа же смотрела на него в надежде. От вида ее сверкающих глаз и раскрасневшегося от слез носа сердце мужчины неожиданно смягчилось, и он тихо предложил:
– Если искренне хочешь встать на правильный путь, могу тебя обучить.
Стоило прозвучать его словам, как глаза Мо Хуа тут же ослепительно загорелись, она бросилась к его ногам и, обняв, воскликнула:
– Буду хорошенько… хорошенько слушаться вас, учитель! Позаботьтесь обо мне!
Цзин Нин снова выдержал паузу, а затем тихонько оттянул от себя руки девушки.
– Манерам тебе тоже нужно научиться.
– Я всему научусь. – Она смотрела на него, запрокинув голову. – А как ваше имя, учитель?
– Цзин Нин.
– Цзин Нин, – повторила она.
– Тебе следует называть меня учителем.
– Но ваше имя звучит так успокаивающе.
– И все же зови учителем.
– Учитель Цзин Нин.
Глядя на вскинувшую на него голову Мо Хуа, Цзин Нин подумал, что ей, пожалуй, не хватает только торчащего хвоста, виляющего туда-сюда. Повинуясь ситуации, он провел рукой по ее голове:
– У меня еще не было учеников, и природа не одарила тебя великим умом, но я верю, что труд вознаграждается свыше, поэтому буду учить тебя как следует. А ты старательно учись, и когда-нибудь у тебя получится хотя бы притворяться умной.
Мо Хуа радостно кивнула:
– Я не подведу вас, учитель!
Глава 3
Сверхъестественной силой Мо Хуа обладала небольшой и никогда не покидала картину более чем на шесть часов, но в этот раз, чтобы как следует позаниматься, она решительно оставила истинное тело снаружи. Вот только с огромным трудом продержалась день, вдобавок устала так, что даже лишилась возможности прямо ходить.
Заметив ее состояние, учитель слегка прищурил глаза:
– Я и без того знал, что в мире не найдется нечисти менее способной, чем ты, но никак не думал, что тебе не удастся оправдать и без того невысокие ожидания…
Едва он это сказал, как Мо Хуа вся обмякла и, точно глина, бессильно шлепнулась на пол, где принялась горько плакать.
– Учитель меня презирает.
– Верно, презираю.
Ответ Цзин Нина прозвучал настолько прямо, что слезы на лице Мо Хуа застыли, не зная, падать им дальше или катиться обратно. Проведя в раздумьях некоторое время, она все же решила зарыдать с еще большим горем:
– А я считала, что у учителя Цзин Нина доброе сердце. Вот уже не думала… У-у-у, несчастная я, отдалась, доверилась не тому, кончена жизнь моя…
Цзин Нин скосил на нее взгляд:
– Хоть понимаешь, что значат эти слова?
Девушка покачала головой, не переставая горестно рыдать.
Даос помолчал немного и только потом вынул из-за пазухи белый фарфоровый бутылек, который украшал синий узор. Стоило ему выдернуть красную пробку, как вокруг