хорошо, что я не актриса, – заметила Света.
– Ну а смысл? – сказал Толик. – Если ничего нельзя изменить, значит, это надо просто вычеркнуть из памяти и идти дальше. А тратить нервы и драть на себе волосы… Зачем? Кому это нужно? Какая в этом радость?
– Никому, – сказала Мира, – ты прав. И смысла тоже нет. А в чем он есть? Это же смешно искать во всём смысл. Жизнь вообще смыслом и логикой не наделена. Как можно чувства наполнить смыслом? А любовь? Вот в чем смысл любви? Мне может кто-нибудь ответить? – Мира стала заводиться, и ее голос становился всё громче и громче. – Почему мы любим?
– Нам нравится человек, он чем-то близок: взглядами, интересами, – спокойно сказала Света.
– Да нет же. Нравится, удобно, весело, комфортно, приятно – это всё не то. Это не любовь, это называется эгоизмом, а вот почему мы любим? Где в этом логика? А ее и нет вовсе. Потому что любовь – это саморазрушение, это когда тебя самого становится меньше. Так и где же тут смысл? – Мира вышла из-за стола и стала ходить по комнате. – Его нет. Он вообще не существует. Почему человеку всё нужно для себя объяснить, почему он должен понять природу всего, ведь не всегда можно найти объяснение? Просто Бог так решил, он сделал так, что человек, не зная себя, идет за другим и ему всё равно, он ведом. Ему не нужны удобства и всё прочее, только какая-то искра, какой-то луч освещает тебе одного человека, одного, и больше никого не видно. Никого больше нет. Да что вообще в этом может быть логичного?! Логика, может быть, только в конце, в самом факте конца чего-то, а может, и в этом ее нет тоже, – она села обратно за стол и опустошила бокал с шампанским, – и в свадьбе вашей тоже нет никакого смысла, она ничего не дает.
– При чем тут свадьба? – возмутилась Лиля.
– Ох, ох, ох! Браво! – сказал Александр и стал аплодировать. – Хотя подобные рассуждения вам не к лицу.
23:41, Лондон
И днем, и вечером в этом кафе не утихали споры и сплетни. Служителям муз так свойственно высказывать свою точку зрения, непременно приправляя ее достаточной для нормальной беседы дозой алкоголя. Обычное театральное кафе. Не для всех, только для работников. Каких только страстей не видели эти стены, запылено-, закопчено-белого цвета, со старыми фотографиями, закрывающими собой пятна от вина и не только. Гнутые венские стулья у тяжелых столов и маленькая барная стойка-раздача – вот и весь интерьер, достаточный для хорошего отдыха.
В этот вечер в зале ногу поставить было некуда. Отмечали премьеру. Все задействованные в спектакле, наблюдавшие и обиженные собрались, чтобы порадоваться и обсудить новую постановку. Сплетни по углам, умные беседы за столиками и страстные поцелуи на лестнице – богема отдыхает, наплевав на приличия. У распахнутого окна стояла весьма колоритная пара. Высокий, скандинавского типа, молодой мужчина, широкоплечий, с длинными светлыми волосами, и яркая рыжеволосая женщина в коротком черном