женщин. Ну, либо в постели по их же просьбе. Я Тею-то с Гаменой в последней битве пальцем не тронул, за что, честно сказать, и поплатился. Но принципами своими я не поступлюсь. Женщины созданы Вселенной не для битв и насилия, а для созидания жизни. А если бывает иначе – такими их сделали мужчины.
– Я рад. А теперь все трое – ноги в руки и брысь отсюда. Быстро!
Они вылетают из комнаты вихрем, едва не сталкиваясь в дверном проёме. Даже Толик не отстаёт, хотя после удара в крестец бегать проблемно.
Закрываю за графёнками дверь и зеваю. Вот теперь пора спать. На сегодня я с делами закончил. Разве что руку Шанкры не отыскал, но вроде никого в доме не покусали и не закопали.
Разбираю «куклу» на кровати, снова сладко зеваю и… слышу стук в дверь. Осторожный. Знакомый. Сюрпри-и-из.
Белокурый ангелочек будто затекает в комнату, когда я ещё и дверь-то толком открыть не успел. Тут же прижимается к стене и опускает голову. Упс, а фартука-то нет. И майка на ней в обтяжку. Теперь грудь видно, и там есть на что посмотреть!
Но вряд ли она за этим пришла. Хотя…
– Что случилось, Таня?
– Ничего… Никита, ты… Спасибо тебе.
В недоумении склоняю голову набок, присматриваюсь. Даже в тусклом свете ночника на столе вижу: голубые глаза горничной сверкают чуть не так же, как четыре серьги в её ухе.
Не, не графиня, конечно. Но той здесь и нет.
– За что спасибо, Танечка?
– Я попрощаться с тобой хотела. Ну…
М-да. Никита Каменский точно покорил сердце горничной.
– А в коридоре увидела, как эти к тебе идут. Ну ясно же, зачем! – с внезапным возмущением говорит она. – Уроды, блин! Вечно к тебе цепляются, а тут вижу – втроём! Думала, тебе помощь нужна.
– Не нужна, Тань, – успокаиваю её.
– Ага, я теперь знаю, – кивает девчуля и вдруг расцветает улыбкой. – Ты имба, Ник!
– Подслушивала, что ли? – наконец понимаю я.
– Ну а что делать было? Думала за Матвеем Евгеньичем бежать, а тут… такое! – с восторгом определяет она.
Улыбаюсь в ответ, развожу руками.
– Нормально всё.
– Ну да! В общем, Никита, спасибо, что заступился за меня! Я это запомню!
– Всегда пожалуйста, – отвечаю. И добавляю: – Обращайся, если что.
Тут до меня доходит: утром-то сваливаю отсюда. Но Танюша понимает это как разрешение звонить.
– Правда? Можно? Можно я звонить тебе буду?! Ну или эсэмэски слать. Или в училище мобилу отберут?! – вдруг пугается она.
Точно! Тут же смартфоны, мгновенная связь без всякой магии.
– Не должны, – утешаю девчулю. – Но ты не бойся. Этот кабан тебя больше не тронет, обещаю.
– Да я не потому! Он противный просто. А мне чего делать – хозяйскому сынку по яйцам коленкой вмазать? Вот если б это был ты… Ой! То есть я хотела сказать, что ты… Ну, ты-то ко мне вообще никогда… – бормочет она, смутившись. – А теперь вообще уезжаешь…
Хватит уже слов, милая. Я всё понял.
Но Танечка успевает первой: с силой обнимает меня за шею, прижимается, целует – да так отчаянно, словно на