беглянку, ты все время был со мной. Ты нежно выводил меня из мрака безумия, из огня страха. Это продолжалось долго, до осени. И однажды я проснулась утром и… сошла с этого несгорающего костра в моем мозгу. Ты спас меня. И первое, что я помню после всего этого кошмара – это твои глаза, которые стали как-то темнее и глубже, и слезы в них…
Брошенный в небо. Продолжение
осколки зеркал
Сном ли было – в светлом зале, в нише у окна
мы вдвоем с тобой стояли. Там была весна.
Шепот нежен и неясен, юный друг – влюблен.
Как недолог и прекрасен этот милый сон!
Вдалеке над старой башней
ласточки вились.
Это был мой сон вчерашний.
А, быть может, – жизнь?..
А ты помнишь, откуда взялся шрам на твоей правой щеке? Бородка наполовину его скрывала потом, но память осталась. О чем? О ком…
Коротышка Роб – он был рыжим и голубоглазым; кроме того, он был левшой. Это был твой вечный соперник: сначала в играх, потом – в турнирах, охоте, беге, стрельбе – и, между прочим, не всегда оставался побежденным. Он был ловок, как обезьяна, и довольно умен. Только вспыльчивость временами сводила его с ума.
Ты не был с ним осторожен – только и всего. Может, потому, что был сильнее. А он подстерегал каждый твой шаг, знал о тебе все и ревностно следил, как ты все выше восходишь в своей силе и власти.
Hugo не использовал его в своих замыслах просто потому, что Роб был отчаянно нетерпелив и дерзок; он мог испортить любой план раньше времени сорвавшейся с языка торжествующей угрозой.
Однажды весной в День Огня на королевских торжествах вы с ним затеяли шуточный турнир на цветущей поляне: ты, смеясь, отражал его удары, становившиеся все яростней, а он злился, снова и снова пускал коня галопом, преследуя тебя. Дело было накануне его свадьбы, и белокурая Рис стояла тут же, глядя на свое свирепое сокровище.
В конце концов бой разгорелся нешуточный. Ты ранил его, оцарапав висок. И вкус крови, заструившейся по лицу, совсем опьянил Роба. Дико вскрикнув, он пришпорил коня и налетел на тебя. Но ты все же был сильнее. И к тому же, наконец, понял, что драка идет всерьез. Одним движением ты сбил его на землю. Роб упал под копыта собственного коня, и конь ударил его в спину. Все произошло в какие-то секунды. На поляне все так же весело горел костер, за деревьями мелькали нарядные одежды, совсем близко пели в хороводе жрицы огня. Рис бросилась к Робу. Ты оглянулся на меня, и в глазах были боль и растерянность.
Он выжил, – он вообще был очень живучим, – но остался горбуном на всю жизнь. Рис стала дичиться меня, уходила надолго в лес, потом пропала совсем, и только иногда в лесу слышали протяжные песни, а на ветвях деревьев находили венки, сплетенные из алых цветов. Гордость не позволила Робу жениться, он надолго исчез из наших краев, и о нем понемногу забыли.
Однажды зимней ночью я проснулась среди тревожной