последнюю, чтобы у этих засранцев задницы почернели от темного дыма.
Райнер вопросительно уставился на меня.
– Для важной операции, – пояснил я и тут же повторил на английском: – For an important operation.
Пацан понимающе кивнул и произнес:
– Ok.
Вернувшись к душевой, я снова крикнул:
– Вы еще не вышли?
– Даже не думаем! – отозвался Макс.
– Ну и не думайте, – буркнул я.
Активировав «дымовуху» и приоткрыв дверь душевой, я поставил «подарочек» внутрь. Обычно подобными вещами я не страдаю, но сегодняшний день проехался по мне БТРом, сподвигнув пойти на крайние меры по освобождению душевой.
– Они еще не вышли? – спросил подошедший ко мне Сорокин.
– Ты вовремя, – сказал я, отойдя от двери и прислонившись спиной к стене. – Они как раз сейчас выйдут.
Жестом я предложил Паше встать рядом, и тот послушно занял место справа от меня. Не прошло и минуты, как в душе принялись кричать и материться. Я довольно ухмыльнулся, а Паша удивленно выпучил глаза.
Дверь резко распахнулась, и из душа повалил черный дым, а вместе с ним орущие голые мужики с пеной на теле.
– Твою мать! – воскликнул Крылов хриплым голосом.
– Что за херня? – крикнул выбежавший за ним Ромка.
Оба еще не заметили меня и Сорокина. Скукожившись, они терли глаза и откашливались. Последним выскочил Осокин. Мне очень хотелось поставить ему подножку, но я с трудом удержался от этой пакости, несмотря на то, что именно он сейчас бесил меня больше остальных.
Щурясь и то и дело смахивая со лба стекающую с волос пену, Кирилл уставился на меня и обозвал словом, которое, хоть и было ругательным, к мату не относилось, и которое еще называли «литературным».
– Я просил по-хорошему, – развел руками я. – Ты мне ответил плохо.
– Антонов, мать твою! – взвыл Кирилл, но так и не договорил, потому что на шум сбежались другие солдаты и теперь, глядя на злых мужиков в коридоре, чью наготу частично прикрывала лишь стремительно исчезающая пена, смеялись во весь голос, а некоторые даже решили запечатлеть это на видео.
Осокин злобно зарычал и заорал на них по-английски. Кирилл был весьма авторитетным среди миротворцев, и поэтому все тут же затихли и разошлись по своим делам. Душевые долго проветривали и, разумеется, ни мне, ни Пашке в этот день так и не удалось помыться.
Мне же вообще Осокин пообещал сделать выговор и запер меня и рядового Райана – пацану досталось за то, что позволил мне просто так забрать «дымовуху» – на складе на целые сутки. Жаль, что там были одни консервы, которые ничем нельзя было вскрыть, и черный чай в пакетиках.
Выпуская меня из заключения ровно через сутки, Кирилл хмуро спросил:
– Неужели мы тебя так взбесили?
– Просто был плохой день. Вы стали последней каплей, – ответил я, разминая затекшую спину.
– Если бы не знал тебя, то подумал, что тебя кинула девчонка, – усмехнулся Кирилл и, хлопнув меня по плечу, пошел по своим делам.
Я посмотрел ему в след и тихо буркнул:
– Экстрасенс