опять глазам богатыря, но провожающий его шляхтич поворачивал в сторону.
– Куда идет сия дорога, кою мы оставляем? – спросил богатырь.
– Она лежит сквозь лес и самая ближняя к дому моей невесты, – отвечает шляхтич.
– Что ж, мы поедем оною!
– Уже смеркается.
– Это не мешает, мы поспеем скорее.
– Нет, господин богатырь! Здесь висят висельники, и очень страшно. Они нападают на проезжих и давят.
– Как тебе не стыдно, – сказал богатырь, – говоришь такие бредни! Задавленные будто могут нападать!
– Воля ваша, я не могу. У меня и так волосы дыбом становятся, что я близко сего проклятого места.
– Слушай! – продолжал богатырь. – Ты дал мне слово во всем повиноваться. Я повелеваю тебе вести меня к висельникам!
– Ах, милостивый государь! – вскричал испуганный шляхтич.
– Нет отговорок, – сказал богатырь.
Шляхтич сошел с лошади, становился на колени, кланялся до земли. Ничто не помогло. Богатырь посадил его насильно на лошадь и, держа за руку и за повода лошади его, потащил в лес. Месяц светил очень ясно, виселицы показывались, и бедный шляхтич выл голосом.
– Ах, батюшка, воротимся, – говорил он, трепеща во всех членах. Богатырь тащил его.
Приехали под виселицы; шляхтич не двигал уже языком.
– Ну! – сказал богатырь. – Чего ты боишься? Здесь нет ничего страшного. Я думаю, это изрядная ветчина! Слезь с лошади и подай мне один полоть!
Шляхтич думал, что он попался в руки людоеду, и не сомневался в своей погибели. Он не смел противиться, опасаясь, чтоб за ослушание не быть съедену, и хотя ноги его подламывались, однако, спотыкаясь, дотащился он до висельника. Призывал богов на помощь и достал иссохший труп злодея.
– Приторочи его к седлу своему, – приказывал богатырь.
Долженствовало повиноваться. Шляхтич привязал, сел на лошадь и ехал, не смея шевельнуться, понеже ожидал, что висельник начнет грызть его зад.
Великий огонь представился им впереди. Приблизились к оному и усмотрели множество разбойников, сидящих около котла.
– Воротимся, господин богатырь, – шептал дрожащий шляхтич, – люди сии недобрые.
– Это все равно, – отвечал Алеша, – где бы ни поужинать; я вижу, что они едят. Возьми мою лошадь!
Он слез, подошел к разбойникам.
– Хлеб да соль, – сказал он, садясь между оных, и, вырвав ложку у близ сидящего, начал есть кашу.
Разбойники поглядывали с изумлением то на богатыря, то друг на друга, не говоря ни слова.
– Как вам не стыдно! – вскричал богатырь. – Есть пустую кашу! Я попотчую вас дорожною ветчиною. Гей! Малый! Подай сюда полоть!
Шляхтич не смел ослушаться, вывязал и притащил на плече висельника. Богатырь выдернул у одного разбойника с боку нож и, отрезав кусок, подавал тому, коего считал начальником. Сей ужаснулся, считая его людоедом, однако, надеясь на множество своих