она станет через мгновение.
Катя смотрит в зеркало, и оно смотрит в ответ.
Она пытается не дышать, но всё равно слышит эхо собственного дыхания.
В глазах мутно, мысли – рваные края фотографии, которую кто-то разорвал на части.
Какого чёрта она здесь?
Она должна быть мертва.
Она должна была закончить эту историю.
Но газета говорит другое.
Заголовки кричат, но она не слышит их.
"Серийная убийца. 60 жертв. 30 лет."
Она чувствует, как её сознание выворачивает наизнанку.
– Нет.
Катя трясёт головой, но образы налипают на сознание, как комья грязи:
Кровь на её руках.
Крик в переулке.
Фонарь мигает.
Тело падает в темноту.
Она не делала этого.
Не могла.
Не могла?
Катя вцепляется в волосы, ногти скребут кожу.
– Всё неправда. Всё неправда. Всё неправда.
Но зеркало шепчет в ответ:
– А если правда?
Она зажмуривается, но голос не исчезает.
Он здесь.
Всегда был здесь.
Он не снаружи.
Он внутри.
Он часть её.
Врата в ад открыты, и дорога назад сожжена.
Дождь.
Льёт так, будто пытается смыть всё с лица земли.
Катя бежит.
Дыхание сбито.
В груди горит, в висках грохочет молот.
Она не понимает, чьи ноги слышит позади – свои или чужие.
Лужи чернеют.
Капли стекают по щекам, по губам, солёные и ледяные.
Она спотыкается, ладонями впечатывается в мокрый асфальт.
Вставай. Беги. Вставай.
Но зачем?
Тело на земле, из горла – хриплый клокот.
Кровь льётся в воду, исчезает в потоке дождя.
Рука Катерины тянется к нему – пальцы дрожат, цепляются за ткань, за тепло, которое быстро уходит.
– Нет, нет, нет…
Но всё уже случилось.
Лезвие. Вспышка. Холод.
Голос.
– Катя.
Она не хочет смотреть вверх.
Но смотрит.
Его лицо.
Мгновение – и оно исчезает.
Остаётся только дождь.
Катя открывает глаза.
Резко.
Как после удара током.
Серый потолок.
Запах спирта, лекарств, сырости.
Она моргает, пытаясь поймать нить реальности.
Где она?
Где дождь? Где кровь?
Скрип двери.
– Очнулась?
Голос.
Тот самый.
Катя замирает.
Это невозможно.
– Ты ведь хотела этого, Катя?
Она поворачивает голову.
Он сидит в углу.
Тень