толкнул дверь, хотел придержать – сзади никто не шел.
*
За дверью играла музыка. Рок семидесятых – я его никогда не любил. Послышались шаги.
– Кто там?
– Это Коля, друг Вадима. Вы должны меня помнить…
Дверь открылась. Отец Вадима – с длинными грязными седыми волосами. В халате, распахнутом на груди. Под халатом – старая застиранная майка «Deep Purple». Последний раз я его видел лет пятнадцать назад. Он не так уж и постарел.
– Здравствуйте.
– Здравствуй. Давай на кухню. Можно не разуваться. У меня не особо здесь чисто. Как-то не до этого было…
Я прошел за ним на тесную кухню. Весь угол занимали полки с виниловыми пластинками. Тут же стоял проигрыватель «Вега» с усилителем и колонками.
– Вот, пришлось всю коллекцию сюда перенести. В комнате ремонт все никак не закончится… А у меня здесь ценный винил, многим дискам по тридцать и больше лет. Покупал по шестьдесят—семьдесят рублей. А зарплата у меня была сто двадцать… Коньяк будешь?
Я кивнул, вынул из кармана конверт.
– Я хотел бы выразить соболезнование… От себя и парней – мы все учились с Вадиком… Вот… – Я отдал ему конверт. Он сунул его в карман халата, посмотрел на меня.
– Спасибо, ребятки. Спасибо.
Он взял со стола бутылку, налил коньяка в два нечистых стакана, дал один мне.
– Ну, за упокой его души… Не чокаясь.
Мы выпили.
Он глянул на меня мутными глазами.
– Да, Вадик, и ты туда же… Еще одна жертва войны между светом и тьмой. Царство ему небесное. Но он прожил свою жизнь не зря. Великая русско-западная культура жива. Под знаменем «Deep Purple» она сковырнет все оковы, и воцарится царствие музыки и любви. Как в Вудстоке в шестьдесят девятом году. Мне было тогда девятнадцать лет, и я ничего не знал про Вудсток… Ты можешь себе представить? Я жил себе в Москве и ничего не знал про Вудсток…
*
Я обошел дом, повернул к улице. Выставил руку. Пронеслись несколько внедорожников и маршрутка. Остановилась грязная зеленая «девятка».
– Череповецкая, у платформы Лианозово?
– Триста, – сказал мужик «славянской внешности». – Ну, или хотя бы двести пятьдесят.
– Здесь десять минут ехать. Двести.
Водитель кивнул. Я сел, пристегнулся. «Девятка» тронулась.
– Осень уж заебала, – сказал водитель. – Я вообще ненавижу осень. А зиму, наоборот, люблю. Я вообще в Сибири родился, в Новосибирске. В сорок градусов мороза. Может, поэтому мне мороз – хоть бы хуй. Ебнул водки, вышел на улицу – и сразу протрезвел. Вот это я понимаю…
Машина остановилась на светофоре.
– Знаешь, кто лучше всех живет во всем бывшем Союзе?
Я не ответил. «Девятка» тронулась, свернула с «Алтушки» на Череповецкую.
– Я сам недавно узнал, – продолжал водитель. – Туркмены. У них бензин – бесплатно, общественный транспорт – бесплатно. Гостиница для своих – десять долларов в сутки…
*
Я открыл «Фейсбук», зашел на страницу