сделал пару шагов назад, и его желудок завопил. Несколько дней голода дали о себе знать. Даже закалённое к суровой жизни тело имеет право пожаловаться на усталость и истощение. Мальчишка остановился и с сожалением посмотрел на него.
– Думаю, самое время, чтобы перекусить, – улыбнулся паренёк и спешно начал перебирать вещи в сумке.
Освальд сделал ещё несколько шагов назад, готовясь, что мальчишка достанет какое-нибудь оружие. Не понаслышке ему известно, что наёмниками нередко становились дети, чтобы иметь возможность заработать себе на жизнь. Очень часто, пользуясь своим безобидным видом, дети могли совершать ужасные и жестокие преступления, уходя безнаказанными. И, хотя сам Освальд уже много лет не видел детей-наёмников, жестоко расправляющихся со своими жертвами, он не исключал, что по его душу отправят самых изощрённых головорезов. Покрепче сжав в руке клинок, он готовился дать отпор за свою жизнь.
Недолго ворочая содержимое сумки, мальчик достал два свёртка и аккуратно их развернул. В одном был небольшой кусочек солонины, в другом – несколько ломтей хлеба. Взяв пару кусочков хлеба, остальное он спрятал в сумку и принялся на весу умело нарезать мясо. Сделав пару бутербродов, мальчик протянул один Освальду.
– Они не отравленные. Мясо готовил мой учитель, так что с ним точно всё хорошо. И сам я буду есть, так что не бойтесь, – для наглядности он откусил по кусочку, в насмешку смакуя их.
Освальд наблюдал за ним, и у него вновь застонал желудок, а слюни подступили к горлу, так и требуя чего-нибудь съестного. Противясь сомнениям, мужчина повесил кинжал на пояс и взял предложенную еду. Мальчик улыбнулся и сел на траву, продолжая смаковать свой кусок.
– Наверное, долго путешествуя в одиночку, начинаешь думать, что весь мир против тебя, – вздохнул мальчик. – Я понимаю. Я лишь недавно в пути.
– Куда ты идёшь?
– Никуда. Мой учитель сказал, что я должен не просто посмотреть мир, а его понять. Чтобы понять, нужно его пройти, прощупать все уголки, даже самые далёкие, встретиться со множеством людей, постараться помочь им, даже тем, кто кажется безумцем и злыднем… То есть, особенно таким людям. Он сказал, что это последняя часть нашего обучения. Вот так, научившись изготовлению снадобий, мы отправились в путь: сестра последовала на север, а я на юг.
– Значит, я кажусь тебе злыднем?
Мальчик замолчал. Сняв с сумки небольшую склянку, он сделал пару глотков и полез в сумку сделать ещё перекусы.
– У вас удивительно хорошее орудие. Но ведь кинжалы – орудие парное, а вы не можете орудовать. Так зачем носите оба?
– Потому что они не мои. Это напоминание об ошибках прошлого, самой большой ошибке в моей жизни.
– Вся жизнь – череда ошибок и попыток их искупить. Мой учитель когда-то тоже собрал много вещей, о которых до сил пор жалеет. Например, он говорил, что никогда себе не простит, что позволил стольким его товарищам погибнуть, когда мог силой своих снадобий спасти многих и многих. Но тогда, как он говорил, спутники не казались