приюта. Ты чувствуешь боль вперемешку с унижением. Моримото всегда брала наказание в свои руки, не доверяя обслуживающему персоналу. Считала, что те бьют недостаточно сильно.
Я постаралась абстрагироваться от лишних жужжащих звуков из толпы, даже прикрыла глаза для лучшего эффекта самоуспокоения. Конечно, я всё равно волновалась, ведь я всё ещё не знала, что мне предстоит и зачем меня сюда привезли. Но то, что я закрыла глаза, и стало моей ошибкой.
В какой-то момент я спотыкаюсь и лечу вниз. Реакция подводит меня, и я падаю, окунаясь лицом во что-то мокрое, вязкое. Щёки, нос перепачканы чем-то липким, влажным, тёмного цвета. Немного попало даже в глаза. Смех. Много смеха, проникающего в мою голову, стучит в висках, отдаваясь эхом. Сотни студентов смеются и показывают пальцем, выкрикивая неодобрительные слова.
Это ж надо так опозориться и шмякнуться на землю, ещё не дойдя до ворот. Мягкая, плывущая под ногами земля, едва пробудившаяся после долгой зимы. Даже в этой тёплой долине есть снег, и когда он тает – под ногами каша. В которую точно не стоит падать и марать лицо, руки, платье…
Бригитта обернулась. С жалостью и какой-то брезгливостью посмотрела на меня, но ничего не сказала. Отвернулась и пошла дальше, медленно ступая по каменной кладке по направлению к зданию Академии. Каблуки стучали от каждого её шага, и она вкладывала в этот стук то, что называют властью, делая ничтожествами всех вокруг. Мне кажется, её туфли стоят больше, чем вся моя жизнь.
Студенты затихли, вновь приняли почтенные позы, но кидали насмешливые взгляды на меня. Конечно, я уже встала, постаралась хоть как-то отряхнуться и привести себя в порядок, как могла, но всё равно следовало бы умыться прежде, чем пытаться разобраться в каких-то новых правилах. И сперва следовало отыскать хоть какое-то пристанище, хотя бы свой угол в сарае, если таковой тут имелся.
Бригитта остановилась на полпути, подозвала к себе темноволосую девушку, одетую чуть менее парадно, чем другие присутствующие, и коротко распорядилась:
– Рамин, покажи барышне её новую комнату в южной башне.
Рамин поклонилась Бригитте, которая уже не смотрела на неё, двигаясь дальше, а девушка повернулась ко мне и рукой показала идти за ней. Преследуемая неодобрительными взглядами, я быстрее побежала по дорожке наискосок за Рамин, и кто-то из толпы крикнул мне вслед:
– Смотри опять не споткнись, новенькая.
Невольно я обернулась. Высокий, чуть смугловатый, темноволосый парень с кристально-голубыми глазами. На миг мне показалось, что они аж светятся – настолько те были светлыми и необычными для его типично огненной внешности4. Он стоял, окружённый ещё тремя парнями, словно свитой, с трёх сторон. Они захохотали, внемля фразе своего лидера, словно какой-то шутке – я не сомневалась, что он лидер этой кучкующейся шайки. Но это совсем не смешно, а они так гоготали, словно он рассказал нечто остроумное.
«Не стоит обращать внимание на каких-то недоумков, – сказала я мысленно