вышел с топором в руке-крупный, под два метра, смурной, молчаливый. даже не поздоровался, взглядом, кивком спросил, мол, чего надобно?
– Николай, про беду твою узнала. Ольгу жалко конечно, но мальчишкам без женской любви худо будет. Да и тебе тяжело. Мать-то у тебя уже не молода. Если надумаешь-скажи, замуж за тебя пойду. Мальчишек-как родных буду любить.
Мужчина несколько минут смотрел вдаль, поверх Лиды.
– Ты пока ответ не давай, сгоряча, подумай, хорошо?
Николай кивнул и зашел во двор.
Мама Лиды, как только услышала от дочери, что та сама к мужику ходила в дом-схватилась за голову.
– Какой позор! Скажут, вот ведь как замуж охота – сама пошла предлагать.
– Цыц, мать! Мне бог не дал сынишку, а тут их двое сразу.
– Ты хоть понимаешь какого это, чужих детей растить? А не примут тебя, что делать будешь?
– Примут. Я их полюблю, а дети чувствуют всё.
– Ты хоть знаешь, про свекровку будущую твою, Еремеевну, что болтают? Уморила она жен Колькиных. Он хоть и богатырской силушки, да матери своей наперекор ничего не говорит, чтит её, не то что некоторые!
Женщина с обидой глянула на дочь.
– Не боюсь я её. Сыновья там мои, сердцем чую.
На второй день был, с самого утра, к дому Лиды приехал на лошади запряженной в телегу, Николай. Лида была уже готова, обняла мать, покидала мешки с одеждой и поехала в новый дом.
На крыльце их встречала мать Николая, с двумя пустыми ведрами. Не поздоровавшись с молодой женой, отдала ведра сыну и обиженно пробасила.
– Пока ты ерундой занимаешься, мне даже самовар не с чем поставить!
Взглянула на Лиду.
– Заходи, раз пришла.
Лида пропустила мимо ушей «приветливую» встречу свекрови и скорее поднялась в дом, увидеть мальчишек. Картина была грустная: один худенький мальчик, по виду не больше трех лет, бледный и болезненный, качал в люльке другого, годовалого. Ребенок в люльке был тоже, очень худой и вялый. Его глаза равнодушно и без интереса к жизни были направлены на потолок. Судя по всему, он был промокший и уже замерз, в еле натопленном доме.
Лида открыла печь и подкинула туда дров, отодвинув заслонку. Свекровь, увидев это, кинулась было к печи, желая достать дрова обратно, но Лида перекрыла собой проход и остановила старую женщину. Та нехорошо сверкнула глазами.
– Ты что тут удумала, свои порядки устанавливать? Я сыну скажу вмиг тебя усмирит! Ты за дровами ходила, что бы распоряжаться?
Лида, помня свой опыт замужества, решила промолчать. Негоже сразу портить отношения. Да и с мальчишками хотелось понянькаться. Она молча выслушала свекровь и взяла младшего на руки.
– Бог ты мой-до чего же легонький! Он совсем что ли не ест?
– Всем что ли как лошадь весом быть?
Свекровь хотела задеть Лиду, принизить, но она и не думала обижаться. Мама и отец, пока живой был, очень любили дочку, на каждом шагу хвалили за красоту.
– Доча,