нагло скользя по мне взглядом. – Но ты же у нас не такая – я жду трамвая.
Он делает паузу, ухмыляется.
– Трамвая не будет, Серебрянская. Только я.
Меня передергивает от его слов, но я не отвожу взгляда.
Макс снимает с плеча свой брендовый рюкзак, расстегивает молнию, вытаскивает оттуда пакет и кидает мне. Я машинально ловлю, морщу лоб и заглядываю внутрь. На меня смотрят какие-то незнакомые вещи – явно дорогие, явно купленные не на ближайшем рынке.
– Это не мои вещи! – возмущенно восклицаю.
– Пять баллов за смекалку, капитан Очевидность.
– Где мои вещи? – требовательно вопрошаю.
– На помойке, где им и место, – невозмутимо заявляет. – Моя девочка на побегушках должна выглядеть на все сто.
– Я не буду это надевать!
Макс лениво выгибает бровь, ухмыляясь так, будто я только что выдала нечто невообразимо глупое.
– А у тебя есть выбор?
Проклятье! У меня действительно его нет. Этот паршивый козел сделал все, чтобы поставить меня в безвыходное положение. Сказочный кретин.
Меня накрывает бессилие, и прежде чем успеваю себя сдержать, срываюсь:
– Кто тебя так в этой жизни обидел?
Он мгновенно меняется в лице. Глаза прищуриваются, а взгляд становится ледяным.
– Пытаешься манипулировать моими чувствами? Думаешь, сможешь задеть меня? – его голос звучит насмешливо, но я чувствую напряжение в каждом слове. – Брось эти попытки, Элла.
Я не успеваю ничего ответить, как он лениво добавляет:
– Одевайся. Или ты пытаешься меня соблазнить?
У меня перехватывает дыхание.
Гад!
Крепче сжимая полотенце, молча разворачиваюсь и направляюсь к кабинке.
Закрываюсь на щеколду, глубоко вдыхаю и, ощущая, как руки дрожат от злости, натягиваю одежду, которую подкинул Чернов. Даже белье купил! Красное и провокационное. Такое покупают, когда планируют его с тебя снять.
Этим мажорам совсем колпак срывает. Вот, что происходит с людьми, когда у них денег куры не клюют.
Выхожу из раздевалки. Вещи, которые навязал мне Чернов, сидят идеально, но от этого только противнее. Короткая юбка, кофта с вырезом – все слишком вызывающе.
Макс стоит, привалившись плечом к стене, и, увидев меня, довольно ухмыляется.
– И вот гадкий утенок превратился в лебедя, – протягивает, кивнув сам себе.
– Что же ты тогда нашел в этом «гадком утенке»? – шиплю, воинственно сложив руки на груди.
Но Чернов пропускает мои слова мимо ушей, даже не удостаивая ответом. Просто сжимает губы и хладнокровно отрезает:
– Завтра, Серебрянская, после пар ты должна быть на собрании студсовета.
Я фыркаю, собираясь вновь послать его в пешее интимное путешествие, но Макс перебивает:
– Не придешь – устрою еще одну показательную порку. За каждый твой отказ градус будет повышаться.
Чернов не шутит. Он будет изгаляться чисто из принципа. Чтобы что-то и кому-то доказать.
Он смотрит на меня еще пару секунд, будто выжидая, а потом разворачивается