есть время передумать… до завтра. Я не оставляю дела незаконченными, и если вступлю…
– Я не из тех, кто ставит многоточие там, где должна быть точка, – отчеканиваю я. – Завтра в полдень.
Опираюсь на костыль, который оставляла у машины, и шагаю к дому. Хоть и тяжело, но лучше действительно скрыть часть разговора от Егора. Так будет лучше для нас обоих.
Влад уезжает сразу, а я хватаюсь за ручку ледяными пальцами и открываю дверь в дом. Не знаю, как смотреть Егору в глаза, но точно осознаю одно – справлюсь. Мне следует наращивать шкурку, привыкать ко лжи.
– Удалось обо всём договориться? – следует вопрос, вполне ожидаемый.
– Да. Твой брат согласился помочь мне. Осталось уладить формальности.
– План, придуманный им, спрашивать не следует?
– Прости, – поджимаю губы и медленно осаживаюсь на стул в кухне.
Мне неловко. За несколько дней проведённых с Егором я настолько привязалась к нему, что кажется, будто всю жизнь знакомы. Тяжело врать человеку, успевшему стать настолько близким.
– Как ты себя чувствуешь? Успокоилась немного?
Егор ведёт себя так, словно ничего и не произошло. Он улыбается, хоть и чувствую, что делает это через силу. Не задаёт лишние вопросы, пусть и хочет знать всё.
– Да. Спасибо. Всё будет хорошо. Тебе не следует переживать за меня.
Егор ставит передо мной кружку с горячим чаем, пододвигает тарелку с песочным печеньем и присаживается напротив меня. Он ставит локти на столешницу, обхватывает голову руками и шумно выдыхает.
– Я не могу не переживать за тебя, потому что как никто другой знаю своего брата. Наверное, мне не следовало обращаться к нему за помощью. Лучше бы вместе придумали, как поступить, тем более у меня было кое-что…
– Было что-то?
– Да, наверное, пора показать тебе. Прости, что сразу не отдал. Возможно, это помогло бы…
Егор уходит, а возвращается со смятым листом бумаги. Сердце ускоряет своё биение, как только появляется мысль, к чему он может иметь отношения.
– Это?..
– Подпись твоего мужа, подтверждающая его отказ от всего твоего имущества. Он подписал документы о разводе и пытался уничтожить их. Когда я спас тебя, я поднялся, чтобы проверить, что случилось. Машина была открыта. Мужчина бегал по берегу и что-то кричал в трубку. Он будто бы жалел о содеянном, но не стану утверждать то, в чём не уверен. Я вытащил один лист. Было бы подозрительно, возьми я все. Он был в панике, все остальные сжёг. Меня он не видел. Я ушёл незаметно.
Вот куда он выходил, сказав, что хочет прогуляться? Вряд ли… скорее всего, он получил бумагу, пока я ещё находилась без сознания. Как много времени прошло с того момента? Кирилл оставался на берегу так долго? Точно ли он ничего не заподозрил? А если всё-таки не просто так вернулся сегодня? Душу мучает множество сомнений. Мне не хочется утопать в них, но неосознанно это происходит.
– Спасибо тебе. Я не думаю, что эта бумага способна доказать вину Кирилла. Полицейские вряд ли примут это к сведению. И всё-таки я не понимаю, почему ты молчал столько