увидел вышедшую из серебристого цвета машины незнакомой ему марки молодую светловолосую женщину с выпуклым животом. Как же она, бедная, одна рожать будет, пожалел он Катю. Но жалкой Катя не выглядела, когда отец подвел ее к нему, напротив, улыбалась во весь крашеный рот с белоснежными зубами.
– Мне мама про вас уже все рассказала, – поздоровавшись, проговорила она. – Попросила начать по компьютеру ваши поиски, а как я их начну, не увидев вас. Там обычно приводят фотографии пропавших.
К ним подбежала сияющая Люба. Обняв дочь, она сказала виновато Мч:
– Ты уж, Захар, меня извини. Не смогла я удержаться, чтобы не рассказать о тебе родной доченьке.
– Кто на что слаб, а ты на язык, – проворчал Федор Николаевич.
– Пап, любой другой муж на твоем месте был бы только рад этому, – сказала, озорно блеснув материными круглыми глазами, Катя.
К своему удивлению, Мч понял и смутился. А вот отец сообразил не сразу, после чего, нахмурившись, буркнул:
– Ты такие вещи вообще не должна знать. И вот что, дочка, давай договоримся, тебе в твоем положении самой водить машину пора бросать.
– Хорошо, пап, брошу и буду к вам пешком ходить. Подумаешь, двадцать километров сюда и столько же обратно. За день как-нибудь доползу, глядишь, и похудею.
– Не придумывай, – сказала Люба дочери. – А вы закругляйтесь со своими дровами. Через полчаса обед.
Катя незаметно кивнула отцу и вместе с матерью направилась к машине. Мч невольно залюбовался ее походкой: ноги Катя ставила не на носки, а на пятки, едва заметно поводя бедрами в такт шагу, при этом плечи ее были неподвижны, и голова горделиво поднята.
Пошел за ними, подмигнув Мч, и радостный лесник. Он помог жене отнести пакеты в дом и, вернувшись, проговорил, довольно потирая руки:
– Не забыла нас с тобой дочка, привезла выпить. Молодец она, всегда нас подкармливала, когда Павел жив был. А то на одну мою зарплату мы бы не выжили. И ту не платят. Любаня-то у меня – воспитатель, а детсады позакрывали, потому что люди перестали рожать. Кормить-то детей нечем. А мы ждем, не дождемся, когда родит. Как-нибудь прокормим. Катерина говорит, вон вы в какое время родились и то выжили. Это она имеет в виду, что мы с Любаней детдомовские, после войны одни, без родителей, воспитывались, а в люди вышли. Но мы – другое дело, нам тогда наша родная советская власть помогла, а сейчас вся надежда только на себя. Как-нибудь воспитаем, главное, чтобы родила благополучно. Свекор со свекровью тоже ждут, не дождутся. Павел-то у них также один был. Как-нибудь поделим внука или внучку. – Глаза лесника мечтательно увлажнились. – Будем заканчивать? Молодец, ты мне много помог. Павел тоже тут без дела никогда не сидел.
Обедали в гостиной, где работал телевизор. Мч с интересом поглядывал на экран, мало что понимая. Там показывали и говорили о голодовке учителей в Приморском крае. Женщины с изнеможенными лицами лежали на разостланных на полу матрацах. Голодовка, как Мч знал, была последней отчаянной формой забастовки.