несправедливы.
Среди всех мужей, о которых она слышала, Том больше всех помогал по дому и в воспитании Лакс. Он вырос в семье, где отец был алкоголиком и, естественно, игнорировал домашние заботы, поэтому Том решил быть внимательным и заботливым мужем и отцом и участвовать во всех домашних делах.
Обвинение жены было одним из самых оскорбительных для него. На какую-то долю секунды Мара решила остановиться. Но не сдержалась и продолжила:
– Ты хочешь, чтобы я была счастлива? Чтобы я наслаждалась жизнью? Помогай мне по дому! Мне не нужно ставить диагноз! Просто веди себя как взрослый человек! Попытайся хотя бы раз, а потом посмотрим, так ли мне нужен врач!
– Мара, – наконец ответил он, – это совершенно несправедливо!
Она смерила его ледяным взглядом. Муж наклонился к ней, выражение лица говорило о доверии и искренности. Он ждал, что она признает низость своих обвинений и извинится. Вместо этого она набычилась и выпалила:
– Ты думаешь, ты такой замечательный отец! Великолепный муж! Нет! Ты такой же, как и твой папаша!
Том вскочил так стремительно, что Мара осеклась и отшатнулась.
– Хватит! Мара! Не смей говорить такие вещи! Только из-за того, что у тебя очередной приступ плохого настроения, ты не имеешь права меня оскорблять! Это уже нельзя списать на усталость на работе, я отказываюсь объяснять этим твое поведение! Не знаю, что тебе нужно: антидепрессанты, витамины с повышенным содержанием железа или просто хорошо выспаться. Но это должно прекратиться! Я не прошу, я требую: сходи к врачу! Или я уйду из семьи!
Том вылетел из гостиной, хлопнув дверью, Мара, закрыв рот, в шоке смотрела ему вслед.
На следующий день Мара разрешила Тому договориться о приеме у Алана Мизнера, невролога, которого Том знал по медицинскому университету. Алан предложил принять их в нерабочее время, делая одолжение бывшему сокурснику.
Мара не собиралась прислушиваться ни к каким советам, но не сказала об этом Тому. Она даже чувствовала себя виноватой – муж был так рад, что она согласилась на эту консультацию.
Они в молчании приехали к доктору Мизнеру. Она сделала вид, будто готовится предметно обсудить свое состояние. А на самом деле она не могла дождаться того момента, когда доктор скажет, что с ней все в порядке, и она сможет посмотреть на Тома с видом «ну-я-же-тебе-говорила»!
А позже, дома, она бы сказала мужу, вот видишь, я сделала, как ты хотел, теперь твоя очередь! И добавила бы, что не стоит больше никогда поднимать вопрос, что с ней что-то не так!
Она предполагала, что вся эта беседа закончится хлопаньем дверей, и поэтому отвезла Лакс к бабушке и дедушке на ночь.
В кабинете у доктора они уселись в нереально космические кресла, оббитые черной кожей. Мара никогда не забудет этот стол: в стиле ультрамодерн, черного цвета, тоже напоминавший космический корабль, а не предмет мебели. С блестящими хромированными ножками, такими же,