либо от кого-то, кто притворяется им. Думаешь, кто-то узнал? Кто-то решил меня шантажировать?
Вот чёрт.
Если Август знал про мой обман, то что останавливало его от того, чтобы рассказать всем, что я лгунья?
– Чёрт подери, – произнесла Джемма, читая мои мысли. – Как он узнал?
– Есть вопрос получше: зачем он прислал это? Чего он хочет?
Должно быть, у него был какой-то скрытый мотив, раз он отправил любовное письмо вместо того, чтобы вывести меня на чистую воду сразу. Но что бы Август ни хотел от меня, я не собиралась плясать под его дудку.
– Это два вопроса. Если бы он тебя шантажировал, то приложил бы письмо с требованиями или что-то подобное. Там больше ничего нет?
Оставив стихотворение Джемме, словно это была бомба, которая могла вот-вот взорваться, я взяла ножницы и разрезала конверт по краям, но мы так ничего и не нашли.
– Ничего. Он только извинился, что опоздал к годовщине, и выразил надежду, что подарок мне понравится.
– М-да, совершенно ничего жуткого.
– Но в этом же есть что-то притягательное. Если бы кто-то прислал мне такое по-настоящему, я бы сошла с ума от счастья.
– И правда. – Джемма провела пальцами по чёрным строчкам, тыкая в каждое незакрашенное слово. – Что будешь делать?
– А что мне остаётся? Порву с ним, прежде чем он меня выдаст. Если кто-нибудь узнает, мне конец.
– Что ж, это признание в любви поможет тебе справиться с разрывом отношений.
– Джемма, это не смешно.
Как бы мне ни хотелось верить, что это стихотворение было порождением искренних чувств, опыт подсказывал, что я пыталась обдурить саму себя.
К половине восьмого субботний завтрак был в самом разгаре. Но меня так отвлекали мысли о стихотворении и его отправителе, что я ошиблась в заказах и дважды принесла еду не на те столики. Джемма посылала мне убийственные взгляды каждый раз, когда я оказывалась слишком близко к кассе, под которой спрятала конверт.
– Если ты сейчас же не вернёшь голову на место, я закопаю её в компосте, – предупредила она.
Я понимала, что Джемма пыталась заботиться обо мне, поэтому не могла на неё злиться. К тому же этим утром ей пришлось не только обслуживать свою секцию, но и исправлять мои косяки.
– Ты права, прости. Сейчас соберусь.
– Судя по твоему новому столику, вряд ли.
Я проследила за её взглядом, и моё сердце начало совершать чудеса акробатики в груди. Не просто сальто или переворот, а целую олимпийскую программу. И всему виной был Рен. Они с Ланой устраивали свидания в кафе каждую неделю, но сегодня он почему-то пришёл один и выглядел таким потерянным и брошенным, будто случайно попал в другую реальность и не знал, как вернуться обратно. Вот только всё происходило по-настоящему.
– Может, ты его обслужишь? – спросила я, кивнув в его сторону.
– Твоя секция. Твоя влюблённость. Твой посетитель, – сказала она, делая вид, будто стряхивает на меня воду.
– Тсс! – Я метнулась закрыть ей рот рукой, чтобы никто случайно не услышал лишнего. Я ведь