небесным земного и устремление земного к Божественному.
Храм Посейдона на мысе Сунион, акропольский ансамбль и многое другое близки драматургией нашему восприятию. Есть что-то необъяснимое в чувстве античности, фрагменты которой сохраняют полноту восприятия, но никогда ничего не могут объяснить. Растворись и не вопрошай. А как же не вопрошать, когда вопрос этот всегда без ответа или многоответен.
Мы не случайно употребили театральное слово «драматургия» в отношении к античному искусству. Оно рассчитано всегда на диалог. Для эллинской культуры диалог – главное. Диалог храма с ландшафтом. Наш диалог с Грецией, длящийся века. Шествие граждан на Акрополь, проход через ворота-пропилеи, ритуал поведения на Акрополе. Их формы общественной жизни – все диалог. Мы назвали Элладу олимпийской демократией. Но в основе ее – слышимость, или внутрикультурный диалог. Диалоги соревнований, театра, росписи на вазах, записи философских текстов, ругани на Агоре, пиры… – все диалог, бессмысленный при отсутствии слышимости, общественной немоте.
III. «Слышимость»
Диалог возможен при условии слышимости, т. е. акустики «понимания». Я тебя слышу-понимаю сознанием, а не только ухом. Я тебя слышу, т. е. понимаю, что ты говоришь. «На всякий звук свой отзвук в воздухе пустом». Эхо. Античность универсально «эхолотична». Диалог и взаимослышимость той растворившейся в мифе страны так же уникальны, как и вся ее загадочная материя. Эллинские диалоги тоже больше не повторились никогда, как и другие идеи античности. Фрагментарность письменных текстов – это не только потери и превратности судьбы, но и то, что большой объем информации в Древней Греции был устным. По-настоящему письменная индустрия присуща более позднему времени. Например, александринскому эллинизму и особенно Риму. Развитие письменности, изобретение пергамента в эллинистическом Пергаме было обусловлено уже иными потребностями культуры. Греческий алфавит – буквенный, а не слоговый или словный. Алфавит никуда не пропал, а стал протоалфавитом нашей устной и письменной речи. Он создает новую подвижность, новые возможности письменной речи, но значение устных, публичных диалогов в полисной Греции выше письменных. Эхолотичность Греции уже в эпоху эллинизма (III–I вв. до н. э.) практически стала постепенно исчезать. И на долгое время исчезла. И даже юридическое красноречие в демократическом Риме не может сравниться с диалогами Греции. Не говоря о Византии, которая писала одно, говорила другое, а думала третье.
Идея акустики идеально разрешена архитектурой античного театра. Акустический эффект театрального амфитеатра-раковины и сегодня проверяют все туристы, шурша бумагой. Архитектура театра объединяет театральное действие со зрителем. Структура любой греческой пьесы предполагает хор. Хор в трагедиях – это идеальное «мы», наш диалог с героями внутри пьесы. Мы как бы передоверяем свое отношение, свои эмоции хору. В архитектуре театра обязательно предусмотрено