мне никогда уже не будет хорошо.
Оли распахивает передо мной тяжелую деревянную дверь зала суда. Я на секунду задерживаюсь, бросая взгляд в сторону конференц-зала. Но Дэмиен с Мейнардом по-прежнему там. Я делаю глубокий вдох, чтобы набраться храбрости, заставляю ноги идти вперед и прохожу мимо Оли в зал, где вот-вот решится моя судьба.
В отличие от американских залов суда, здесь нет барьера, отделяющего посетителей от участников процесса. Мы с Оли идем по центральному проходу к рядам стульев за стойкой свидетелей. При нашем появлении гул в зале нарастает, присутствующие перешептываются и встают со своих мест, чтобы увидеть нас получше. И хотя я почти не знаю немецкого, все же мне удается различить среди незнакомых слов наши с Дэмиеном имена.
Я стараюсь идти как ни в чем не бывало и едва сдерживаюсь, чтобы не залепить оплеуху ближайшему репортеру и не закричать: «Это не развлечение – на кону человеческая жизнь! Жизнь Дэмиена! Моя жизнь! Наша любовь!»
Я все еще иду вперед, не оглядываясь на толпу, как шум в зале становится еще громче. Поворачиваясь, я уже знаю, что там увижу.
Ну, конечно, двери распахнуты, и на пороге стоит Дэмиен.
По обеим сторонам от него – Мейнард и герр Фогель, его главный консультант в Германии, но для меня они все равно что фон. Мне нужен только Дэмиен, и вижу я его одного. Он идет мне навстречу, и лицо его выражает такую уверенность в себе и внутреннюю силу, что у меня замирает сердце.
В зале суда нет фотографов, поэтому, когда Дэмиен заключает меня в свои объятия и целует, я знаю, что этот момент никто не снимет. Хотя мне все равно. Я обхватываю его за шею и прижимаюсь всем телом, стараясь не заплакать, а потом изо всех сил заставляю себя отпустить его – ведь не можем же мы обниматься вечность.
Дэмиен отступает, глядя на меня горящими глазами и проводя пальцем по моим губам.
– Я люблю тебя, – шепчу я, видя, как эти слова отражаются в его разноцветных глазах. Но в его улыбке – грусть.
Взгляд его смещается, и я понимаю, что он смотрит через мое плечо на Оли. Выражение его лица становится непроницаемым. Спустя мгновение он кивает в знак приветствия и вновь обращается ко мне. Сжимает мою руку, затем проходит и садится рядом со своими адвокатами, которые уже раскладывают папки, документы и прочие материалы по делу.
Я плюхаюсь на стул, чувствуя внезапно подступившую усталость. Оли устраивается рядом. Он молчит, но я слышу немой вопрос и оборачиваюсь к нему с усталой улыбкой.
– Со мной все в порядке, – тихо говорю я, и он кивает в ответ.
Вскоре в зал входит судья, знаменуя официальное начало слушания. После вступительной речи судьи слово берет прокурор. Я не понимаю немецкого, но могу представить, что он говорит. Описывает Дэмиена как молодого, целеустремленного, талантливого спортсмена. Но не просто спортсмена – с юных лет перед Дэмиеном была цель. У него был острый ум, деловая хватка, страсть к науке. Не было лишь денег…
Разумеется, он выигрывал соревнования, получал призы, но разве этого хватит молодому человеку, мечтающему