“Разве я когда-нибудь была собой?”
Алекс повел ее в гостиную, усадил на диван. Включил Шопена – его любимый композитор. Музыка была красивой и печальной, как похоронный марш.
“Послушай, – сказал он, беря ее за руку. – Я знаю, что иногда бываю резким. Но это только потому, что я хочу для тебя самого лучшего. Я вижу в тебе огромный потенциал, я хочу помочь тебе его раскрыть. Но ты должна мне доверять. Ты должна слушать меня”.
Он говорил так убедительно, так искренне, что Иза начала сомневаться в себе. Может быть, он действительно прав? Может быть, она просто слишком чувствительная, слишком ранимая? Может быть, ей действительно нужен кто-то, кто будет направлять ее, кто будет заботиться о ней?
“Я… я не знаю”, – прошептала она, ее воля постепенно испарялась.
“Конечно, не знаешь”, – сказал Алекс, улыбаясь. “Ты просто запуталась. Но я помогу тебе разобраться. Я всегда буду рядом”.
Он поцеловал ее в лоб. Поцелуй был холодным и формальным, как поцелуй врача.
“А теперь, – сказал Александр, вставая с дивана. – Иди отдохни. Ты заслужила это. А я пока приготовлю тебе что-нибудь вкусненькое”.
Белла послушно поднялась и пошла в спальню. Она легла на кровать и закрыла глаза. В голове крутились обрывки мыслей, обрывки воспоминаний. Она чувствовала себя как в тумане, не способной отличить правду от лжи.
Алекс манипулировал, использовал ее слабости против нее. Но не было сил сопротивляться. Она была слишком слаба. Слишком сломлена.
Девушка проснулась от запаха свежесваренного кофе. Александр стоял рядом с кроватью с подносом в руках. На подносе – чашка кофе, круассан и маленькая вазочка с цветами.
“Доброе утро, соня”, – сказал он с улыбкой. “Я приготовил тебе завтрак”.
Иза села в постели и взяла чашку кофе. Кофе был горячим и горьким, как ее жизнь.
“Спасибо”, – пробормотала она.
“Не за что. Я люблю заботиться о тебе”.
Он сел рядом с ней на кровать и взял ее за руку.
“Ну что. Ты передумала уходить?”
Белла посмотрела на него. В его глазах была не любовь, а собственничество. Не забота, а контроль. Не желание помочь, а желание подчинить.
Но она ничего не сказала, а просто кивнула.
Алекс улыбнулся. Его улыбка была холодной и зловещей, как оскал хищника, поймавшего свою добычу.
“Вот и отлично. Я знал, что ты примешь правильное решение”.
После завтрака он ушел на работу. Иза осталась одна в квартире. Она была в тюрьме. В тюрьме, стены которой выкрашены в пастельные тона и украшены картинами Шопена.
Подошла к окну и посмотрела на улицу. На улице кипела жизнь – люди спешили на работу, дети играли в парке, птицы летали в небе. Все жили своей жизнью. Кроме нее.
Девушка вернулась к своему незаконченному холсту. Хотела рисовать, но не могла. Ее вдохновение исчезло, испарилось, как утренний туман.
Взяла кисть и начала беспорядочно мазать красками по холсту. Краски смешивались, образуя грязную, бесформенную массу.
В конце