он превратился в мужчину, способного вскружить голову любой женщине.
Он вопросительно выгнул бровь, отчего стал еще привлекательнее.
В ее животе что-то странно затрепетало. Ах, если бы он прекратил оказывать на нее тот же эффект после стольких лет разлуки!
Она заставила себя встряхнуться. Вовсе он не неотразим. Если постараться, она сумеет не стать добычей его обаяния.
– Если бы он надел плащ с капюшоном и спрятался в лесу, – сказала она, – его легко можно было бы спутать с оборотнем.
Пьер оскалился. Она сделала вид, что не замечает этого, потянулась за одним из лежавших на столе деревянных подносов и выложила на него картофель и голубя.
За свое равнодушие к Мириам он заслуживал этих неловких минут.
– Действительно, я думаю, он на самом деле выглядел бы совсем как оборотень, если бы его лицо закрывали темная борода и усы.
Улыбка Мириам начала блекнуть, тонкие черты лица сложились в недоуменную гримасу.
– Но сейчас он, конечно, привел себя в порядок, – продолжила Анжелика. – И я бы, наверное, не спутала его с чудовищем.
– Наверное? – переспросил он.
Она помедлила, рассматривая его с фальшивым вниманием:
– Да, ты прав. Даже сейчас еще можно спутать.
– Анжелика, – вмешалась Мириам. – Не стоит дразнить Пьера сегодня, ведь это его первый день дома.
Дразниться она научилась именно у Пьера. Жан всегда был намного серьезнее и чувствительнее, именно это ей в нем и нравилось. Он стал бы хорошим добытчиком и смог обеспечить ей ту самую спокойную жизнь, о которой она всегда мечтала.
И все равно Анжелика не могла не признать, что ей не хватало таких вот перепалок с Пьером.
– Анжелика? – медленно повторил Пьер. Его оскал исчез, глаза расширились. – Моя маленькая сестричка Анжелика?
– Да, – ответила она, поворачиваясь к нему лицом. Что-то внутри девушки протестовало против того, как он ее назвал. Она уже давно выросла. И она не была ему сестрой – хотя едва не стала его невесткой.
– Поверить не могу. – На этот раз он рассматривал ее дольше и внимательнее – от лица до босой ноги, выглянувшей из-под грязного подола платья.
Она так и не умылась, а на юбке до сих пор сохла грязь из курятника, распространяя вполне узнаваемый запах.
Анжелика сжалась от стыда. Ей стоило бы почиститься или хотя бы сменить грязную юбку на другую.
Но с прошлой весны, когда Тереза отметила свое восемнадцатилетие и Эбенезер выдал ее замуж за первого попавшегося торговца, согласившегося заплатить назначенный выкуп, Анжелика прилагала все усилия, чтобы скрыть любой намек на собственную привлекательность.
Ей было невыносимо думать, что Эбенезер продаст и ее, особенно теперь, когда брачный договор с Жаном уже ничего для него не значит. И, поскольку ей недавно исполнилось восемнадцать, он наверняка скоро начнет подыскивать для нее мужа.
А кому