они составляли идеальную пару, когда вечером, расположившийся в кресле купец четко и медленно объяснял юнцу, как надо делать жизнь. Ванька слушал стоя, а время от времени, не перебивая, а дождавшись паузы в речи, вставлял вопрос, после которого наставления уходили в новое русло. Стоять и слушать Ванька мог бы часами, благо молодые ноги то позволяли, но Шарапов знал меру и после очередного «наказа», выдавал своему «мальчишке» список рекомендованной к чтению литературы.
Шарапов любил читать и приучал к тому же молодого Сытина. Читал он, в основном, духовные книги и их же считал наиболее подходящими для поднятия духовного и образовательного уровня своего любимца. «В свободные часы читал бы для души хорошие книги, – поучал он Ваньку, – особенно перед сном или в большие праздники»[6]. И Ванька исправно и послушно читал, постепенно все более и более втягиваясь в это, неожиданно оказавшееся довольно увлекательным, занятие. Сначала купец проверял, как ученик выполняет «домашнее задание», устраивал даже настоящие экзамены. И Ванька неизменно сдавал их на хорошо и отлично. Затем проверки перешли на более доверительный уровень: старик просто иногда якобы случайно подсматривал, что именно читает молодой Иван Дмитриев сын. Для комфортного чтения Ваньке разрешалось до 10 часов вечера жечь сальную свечу с обязательным условием ни в коем случае не закапать дорогие старинные фолианты из Шараповской домашней библиотеки.
Книжки так понравились юнцу, что вскоре он уже и не помышлял ни о каких мехах. По вечерам Сытин читал поучения древних старцев, а днем, когда выдавалась свободная минута, вытягивал в лавке из стеллажа что-нибудь из популярной литературы и вновь уходил в чтение. Шарапов об этом знал, но занятию этому не препятствовал. Как мудрый торговец он, напротив, поощрял и это чтение, справедливо полагая, что это необходимо для увеличения продаж. Ибо Ванька частенько и с вдохновением рассказывал забредавшим в лавку полуграмотным крестьянам содержание очередного «романа». Рассказывал столь красочно, что не купить после этого книжку было просто невозможно.
Ванька любил хозяина и был с ним честен. Так же, как честны бывают с родителями подрастающие дети. Скажем так, он был условно честен. Природная сметка и страстное желание разбогатеть не позволяли перерасти этой честности в кристальную. И давайте поглядим правде в глаза: бизнес никогда и нигде не может быть абсолютно честным. В особенности – большой бизнес. Никто не говорит, что он должен быть лживым, но некоторая лукавость выступает в нем чем-то вроде легковозгорающегося топлива, которое используют для разжигания или усиления огня. Да и понятие честности вполне можно отнести к относительно субъективному. Во всяком случае, грань между порядочностью и мошенничеством хоть и существует, но имеет некоторый запас, в рамках которого каждый человек устанавливает собственную границу.
Периодически