подождав, пока голографический кружок, будто Уроборос, замкнётся, достигнув своего хвоста, выключил интерфейс компьютера.
Он не отправил ни одного личного сообщения с самого вылета.
Решив отвлечься от подступающих тревожных мыслей и воспоминаний, Вит вышел из каюты, намереваясь сделать обход корабля.
Большое судно, рассчитанное на малочисленный экипаж, – «Астрея» была передовым кораблём разведки. И хоть протяжённость её – целых три сотни метров, занимали большую часть корабля ядро грави-генератора, склад да ангар. В ангаре, кроме дроидов, зондов и дронов, стояли также два челнока. На борту «Астреи» находилось, включая Радцига, всего десять специалистов. Однако в случае боевых действий команда разведмиссии могла положиться на небольшую роботизированную армию.
Поэтому для обхода оставалось не так уж много места.
Коридоры, обшитые скрывающими коммуникации композитными панелями, вывели его на одну из обзорных палуб. Там, в довольно просторном для корабля такого класса помещении, спорили о чём-то Вольф Ланге и Джейн Сато. Спорили они горячо, но атмосфера вокруг была уютной: умные панели открывали вид на космос, а сбоку пылал камин, точнее его голографическое изображение.
– …всё это только биологические процессы, дорогой мой! – повышала голос доктор Сато. – Ну, энтропией ещё можно объяснить их – доктор Орлов подтвердит. – А вот то, что вы говорите – вздор! Какая воля может скрываться за старением? То же самое и касается вашего излюбленного квалиа. Ну нет за вашими или моими глазами никакого наблюдателя, никакого метафизического гомункула, который бы считал себя этим мозгом! Наука не говорит об этом…
– Так вы и толкуете о гомункуле! Вы и такие же редукционисты, которые всё равняют к конфигурациям мозга! Я же, напротив, не говорю, что квалиа есть какая-то область мозга или неведомое вещество. Оно принадлежит лишь единству, переживающему его.
– А где оно находится, доктор Ланге? Уж не за глазами ли? Не в черепной коробке?
– Да нигде! НИГДЕ! – сорвался на крик Вольф Ланге.
Лейтенант Радциг усмехнулся. Ланге не понимал Сато, а она не могла вникнуть в смысл его слов, а он, Радциг, не мог понять ни пухлую женщину-биолога, ни высокого немца с грубым гладко выбритым лицом.
– Может, сторонний наблюдатель, беспристрастный, не от мира наук и Академии, рассудит нас? – с надеждой обратился Ланге. – Господин Радциг, уж не скажите ли вы, какая интерпретация вам ближе? Есть две картины мира. С одной стороны у нас есть картина мира доктора Сато и других редукционистов, они совершенно элиминируют сознание, а потому у них Вселенная от Большого Взрыва до полного своего остывания и гибели случайна. И само сознание также случайно и есть всего лишь функция мозга, иллюзия материи. Как оно возникло, каково начало Вселенной – ответа в этой концепции вы не найдёте. И есть другой взгляд, наш взгляд, освещённый тысячелетиями философской традиции. Он гласит, что сознание фундаментально и непосредственно. И ведь, подумайте сами: если бы это было не так, то как