мы покончим с этим, – продолжил он и на удачу потер зашитый под кожу кусочек железа у себя на животе. – Оставьте их храмы мне, но уничтожьте их священников, чиновников, мужчин, их надежды. Пусть они испугаются нас настолько, чтобы уже больше никогда не решились пойти на нас войной. Я хочу, чтобы их женщины, старики и дети были такими же покорными, как собака, которую все пинают с самого ее рождения. Если кхмерский воин попросит у вас пощады, проткните его копьем, как жалкую свинью. Если ребенок увидит смерть своего отца, убейте и ребенка, ибо жажда мести бывает острее любого клинка.
Военачальники эхом повторяли слова Идравармана, в такт стуча оружием о свои щиты, а Асал тем временем пристально смотрел вперед, в сторону города, который вскоре будет сожжен. Он знал, что Индраварман будет внимательно наблюдать за ним, и он должен проявить себя в бою. Если он хочет с гордо поднятой головой жить свободной жизнью, сегодня он обязан биться как лев.
Закрыв глаза и полностью отрешившись от того, что происходило вокруг, Асал с такой силой сжал древко своего копья, что у него побелели костяшки пальцев. Он думал о своей жене, которую пока не встретил, и о своих еще не родившихся детях. Понимание, что их будущее зависит от сегодняшнего дня, придавало ему решимости и сил. Он знал, что кхмеры будут умирать, поверженные его копьем. Они будут гибнуть во множестве. Но создаст ли это ему имя? Будут ли его будущая жена и дети гордиться им, сумеет ли он сделать так, чтобы они никогда не знали боли, голода и страха?
Его соплеменники, плывшие впереди, настигли три кхмерские рыбачьи лодки. Вскоре трупы рыбаков проплыли мимо лодки. Чамы издевались над телами мертвецов, осыпая их насмешками и стреляя в них из луков.
Асал проверил заточку острия своего копья, проведя им по ногтю большого пальца. На палубу упала тонкая стружка.
«Пришло мое время! – подумал он. – Время мое, моих предков, моей семьи – оно наступает прямо сейчас».
Чуть выше по течению, на притоке главной реки отец и двое его сыновей втаскивали в лодку длинную рыбацкую сеть. Отец семейства, хоть ему еще не было и сорока, выглядел таким же ветхим, как и его лодка, выдолбленная из цельного ствола дерева. Когда-то она была гладкой, без царапин, но это было в далеком прошлом. Хотя лодка все еще была довольно прочной и пригодной для использования, всю ее поверхность покрывали следы многочисленных повреждений. Этим она напоминала главу семейства – лицо его преждевременно покрылось морщинами и складками от длительного пребывания на солнце, а кожа была такой же темной, как грязные воды реки, на которой он занимался своим ремеслом. И хотя тело его было еще мускулистым и сильным, он был крайне изможден: тридцать лет ежедневной ловли карпов и сомов в этой реке не прошли даром. На левой руке отсутствовал большой палец. И руки и ноги были покрыты шрамами – следами ран от рыболовных крючков и ножа, а также полученных