этого человека, в случай своего исчезновения.
Всегда хотелось попробовать функцию продажи с условиями. Если не получится, я не буду его трогать – и просто уйду. Если выйдет – значит выйдет.
Но в итоге ничего не произошло, оно и понятно. Если бы так было можно, я бы не парился насчет поиска названий запчастей ИВЛ. Просто попросил бы продать “дорогую деталь, которую не видно снаружи”.
Я убрал ладонь и выдохнул. У меня там наказание за невыполнение задания сорок штук. Всё-таки стоит старика разбудить. Обида обидой, но сорок тысяч – это почти полмиллиона.
Я положил ему в левую руку, в которую капельница была подключена, какие-то таблетки, которые нашел на столе рядом с его койкой.
Потряс его за плечо, он тяжело открыл глаза, повернулся на меня и сузил взгляд, рассматривая.
– Отдайте таблетки, пожалуйста, – попытался я произнести в приказном тоне, но вышло слишком хрипло и жалко.
Я постучал указательным пальцем по его ладони, в которой были таблетки.
Он слегка повернул голову к груди и поднял руку, чтобы эти таблетки мне отдать.
Я их взял, спрятал руку под койкой, чтобы он не видел, и прошептал:
– Продать.
[СЕДАЛГИН. 14 РУБЛЕЙ]
[ЗАДАНИЕ ВЫПОЛНЕНО – СТАРЫЙ ДРУГ]
[НАГРАДА: 90.000 РУБЛЕЙ]
Я взялся единственной функционирующей рукой за штатив, повернулся, чтобы выйти, как вдруг услышал сзади из койки голос старика.
– Евгений?
Я остановился.
Как же его там звали? Удивительно, как быстро мой мозг начал забыть очевидную информацию из-за травмы. Вроде бы…
– Да, Артур, это я. Вспомнил?
Я не повернулся к нему, когда ответил. Но и идти дальше не стал. На самом деле, лучше вылечить ногу тут, чтобы выйти из палаты уже без каких-то преград.
– Лечение… – прошептал я.
Вдруг он перебил:
– Прости меня, Евгений.
Я остановился. С явным усилием я повернул штатив так, чтобы развернуться.
– Что значит прости, Артур? Та девушка на кассе могла погибнуть, ты этого не понимал? Ты бы не откупился от полицейских, Артур. Тебя бы тогда посадили точно так же, как и посадили того ублюдка.
– Я понимаю, – его голос моментами был даже тяжелее моего. Если я просто глухо разговаривал, он общался с булькающей хрипотцой, – Я говорил ему тогда быть осторожным. Он не сделал так, как я сказал.
– Вот был бы у меня с собой диктофон, Артур, тебе бы мало не показалось.
Я развернулся опять. На самом деле такие трюки с шестом мне плохо даются, надо уже выходить из палаты.
– Лечение… – снова пытаюсь проговорить я.
– Я умираю, Евгений. Меня всевышний наказал, – он тяжело откашлялся, – Я хочу извиниться перед тобой.
– Да не умрешь ты. Мама мне всегда говорила: “такие гады, как ты, не дохнут”.
Он молчал, я смог наконец-то запросить лечение левой бедренной кости. Заплатил за это восемьдесят пять тысяч и нога вновь вернулась в строй.
Я отложил свою капельницу в сторону, сделал