за золотую цепь Лебедь. Так что шутить с лебедями не следует. Лоэнгрин, забегая вперед из оперы «Парсифаль» в оперу «Лоэнгрин», появляется, чтобы навести справедливость в расшатываемом государстве Брабанта коварными злодеями Ортрудой, и ее подкаблучником Тельрамундом.
А Кундри в опере «Парсифаль», пока пытается подавить свои сексуальные влечения, прислуживая рыцарям-охранителям чаши Грааля, пока не появится чудо рыцарь, который спасет ее, если конечно устоит перед ее порнографическими чарами.
В общем, сюжет как говорится – «без полбанки не разберешься». Ну, что делать, ведь Вагнер призван осчастливить если не все человечество, то Германию то уж точно. Правильно подметил Макс Нордау: «В одном Рихарде Вагнере соединено более психопатических элементов, чем во всех остальных выродившихся субъектах вместе взятых. Шаткие туманные представления мистически настроенного психопата занимали Вагнера всю жизнь и излагались им постоянно в новых сочетаниях и формах».
Вместе с тем, еще раз подчеркну гигантскую ценность музыки Вагнера, и его многие новаторские находки. В частности, музыка Вагнера в «Парсифале», как мало где, выполняет часть и живописных функций, наряду с декорациями, которые музыка своими образами дополняет. Таким образом у Вагнера пластика представлена, и в декорациях, и в музыке. Ну, умеет Вагнер живописать средствами музыки. Не отнимешь.
Как и в «Валькирии», второй части языческого «Кольца Нибелунга», в «Парсифале» присутствуют загадочные девы, в связи с которыми у Вагнера частенько речь идет про какие-то полеты. Прямо попахивает летающими тарелками – виманами. Кто-то, по Вагнеру, способен мгновенно примчаться на помощь, прямо каким-то волшебным образом. И гитлеровцы надеялись, что прилетит кто-то и спасет их. Но прилетало что-то другое, совсем не спасительное, а, наоборот, разрушительное.
В общем, Вагнер гипнотизирует публику рассказами про полчища врагов, но посланцы небес спускаются и разгоняют всех. И гитлеровцы поверили. Много чего им понарассказывали умельцы из ведомства доктора Геббельса, вдохновленные обещаниями Вагнера.
Опера «Парсифаль», из-за своей сложности, одновременно есть и средство созидание театра, способного исполнить такое масштабное произведение. Гергиев создаёт с помощью «Парсифаля» свой уникальный Мариинский театр. Уровень театра очень высокий. Мировой уровень. Но чтобы воспринимать «Парсифаля», зрителям нужно погрузиться в религиозный транс. Не все это умеют.
В общем, сугубое христианство «Парсифаля» Гитлер не одобрил. Ему ближе оказалось язычество, и именно языческими были все ритуалы гитлеровской Германии. А Вагнер «соскочив» со своего языческого «Кольца нибелунга», ударился в христианство, и решил на склоне лет написать предтечу «Лоэнгрина», создав, по сути, христианскую дилогию – «Парсифаль-Лоэнгрин».
В этой дилогии имеет место быть крайняя христианская экзальтация, заставляющая вспомнить даже мусульманских дервишей, подвергающих