оскорблением, но был ли он искренен или всего лишь ловко разыграл спектакль?
Хару и Зочи спорили со страстью, но оба слишком легко кидались в крайности; по опыту Маркуса, они будут спорить и спорить часами, а то и днями. Махнув на них рукой, он повернулся к Мэдисон и Изольде, ворковавшим над дочкой Мэдисон, Арвен.
Арвен была чудом: первым ребенком за почти двенадцать лет, излечившимся от РМ-вируса благодаря лекарству Киры, самореплицирующемуся в ее крови. Сейчас девочка спала на руках Мэдисон, туго спеленутая флисовым одеялом, пока Мэдисон негромко разговаривала с Изольдой о работе и беременности. Сэнди, персональная медсестра Арвен, тихо сидела в уголке: чудо-дитя было слишком ценным, чтобы оставлять его без непрерывного медицинского наблюдения, так что Сэнди повсюду сопровождала мать и дочь, хотя так и не стала частью их компании. Их свита пополнилась и другими: чтобы защитить ребенка, Сенат приставил к ним пару телохранителей. А после того, как сумасшедшая – мать десяти мертвых детей – попыталась похитить Арвен в первый же день, когда Мэдисон пошла с ней на рынок, охрану удвоили, а Хару восстановили в армии. Сегодня вечером один охранник дежурил во дворе перед домом, а второй – за ним. Рация на поясе Хару негромко чирикала каждый раз, как кто-нибудь из них выходил на связь.
– Есть подвижки? – спросила Мэдисон, вырвав Маркуса из задумчивости.
– Что?
– С лекарством, – уточнила она, – Есть подвижки с лекарством?
Он нахмурился, взглянув на Изольду, и покачал головой:
– Ничего. Нам показалось, мы совершили прорыв, пару дней назад, но выяснилось, что группа Д уже так пробовала. Тупик. – Он снова нахмурился от выбранного самим же слова, хотя теперь смог заставить себя не покоситься на Изольду; пусть это замечание отягощает его совесть, но не стоит привлекать к нему дополнительное внимание.
Изольда опустила глаза, поглаживая животик, как Мэдисон до нее. Маркус старался изо всех сил – все в его группе старались, – но пока они ни на шаг не приблизились к синтезу лекарства от РМ. Кира выяснила, что служит лекарством, и смогла добыть его образец у партиалов на материке, но наладить собственное производство Маркус и другие врачи по-прежнему не могли.
– Еще один умер в эти выходные, – тихо проговорила Изольда, посмотрев на Сэнди; та печально кивнула, подтверждая. Изольда помедлила, держа руку на животе, потом повернулась к Маркусу:
– Их теперь даже больше – Закон Надежды отменен, больше никого не принуждают беременеть, но их стало больше, чем раньше. Все хотят иметь детей, рассчитывая, что вы найдете способ производства лекарства к тому времени, как подойдет срок. – Она отвернулась. – Так странно: мы в Сенате всегда говорили «младенцы» – тогда, еще до лекарства, – словно прятались от слова «ребенок». Когда все, что мы получали, были отчеты о смерти, нам не хотелось думать о них как о детях, малышах, как о чем-то, кроме образцов в неудавшемся эксперименте. Теперь же, когда у меня… ну, в общем, когда я… сама ношу своего растущего