почти нормально говорил. Это был высший пилотаж. Сначала я разогревал себя воображаемыми упражнениями, а потом, наоборот, расслаблял голову. После отказа от гормонов, буквально на следующий день – увы! – упражнение не работало. Видимо, моя эндокринка, которой помогали гормоны, нуждалась в таких упражнениях, но когда гормон был не нужен, только на одних упражнениях работать не смогла…
Время шло. Скоро ехать в Питер на ПЭТ. Я созванивался с мамой, хвастался успехами, узнал, что она собирает деньги (я непременно опишу алгоритм действий по сбору средств), но даже не представлял, как много она делает помимо этого. О чем-то узнал только недавно из ее постов в Фейсбуке.
Решено было, что я поживу пока Подмосковье (свежий воздух все-таки, а в Москве жара!). Но тут я стал свидетелем явления, которое грех не описать. Такого, конечно, нигде не встретишь. Итак – барабанная дробь – занавес открывается! Встречайте: заслуженный лекарь России, СНГ, а при желании и всей планеты, человек, излечивающий одним взглядом от СПИДА, рака, чумы, проказы и холеры, травник всем травникам, гениальный и неповторимый, скромный и многогранный…
Глава пятая. Михалыч
Как он выглядел? Да как все Михалычи… Борода, взгляд исподлобья, крупные плечи… Михалыч лучшего замеса! Все Михалычи такие! Если вы увидели какого-нибудь Михалыча в сюртуке и с бантом, знайте – это Псевдомихалыч. Лжемихалыч. Скорее, Петрович, Иванович, Алексеевич на худой конец, но никак не Михалыч. Михалыч не может быть идеально одет. Он не может быть опрятен. Опрятность и Михалыч – две вещи несовместные. Можно, конечно, их попытаться совместить, но эксперимент опасный. Михалыч – это явление культуры, сгусток воплощения нашей ментальности, русскости. Он приехал с моей мамой из Москвы. Юджи сразу облаяла-обнюхала этот сгусток. Мы пошли на кухню, сели, он открыл блокнотик. Начал записывать историю моей болезни. Потом взял руку, померил пульс. «Спортом занимаетесь?». «Да», – почему-то соврал я. «Это чувствуется по пульсу»…
В дальнейшем – а мы с ним еще месяц занимались – он поражал меня своим всезнанием. Бывало, мы сдадим кровь, мама говорит Михалычу: «Тромбоциты низкие». Михалыч подойдет, опустит мне веко, посмотрит и говорит: «Тромбоциты где-то 180. Лейкоциты на 5 единиц понижены». Мама говорит:
«Но анализ показал тромбоциты 70». Михалыч: «Я вам говорю. Лаборатории ошибаются».
Просил меня звонить ему три раза в день (ну, один раз минимум). Я звонил, чтобы сказать: «У меня все нормально». Но почему-то разговор затягивался на 5 минут:
– А печень не болит?
– Нет.
– Угу. Не болит. Глаза не слезятся?
– Нет.
– Не слезятся. Ага, скажи-ка, а голова как? Не болит?
– Не болит.
– А сон? Нормальный?
– Нормальный.
– Угу. Нормальный…
И т. д.
Причем если я не звонил день, он говорил: «Я вас не могу лечить. Вы забываете мне звонить. Мне пациенты звонят по 3–4 раза